желаю вамъ всѣхъ возможныхъ благь и преуспѣянія въ обществѣ гг. Маркевичей, Катковыхъ и т. п.
„Передайте также мой прощальный привѣтъ вашей любезной супругѣ, съ которой мнѣ уже, вѣроятно, не придется свидѣться.
На это неожиданное письмо я немедля отвѣчалъ, что Тургеневу странно не знать, что я неспособенъ отказываться отъ своихъ словъ, каковы бы они ни были, но что дѣло, дошедшее въ такомъ видѣ, состояло въ слѣдующемъ.
Однажды, когда въ кабинетѣ Каткова между имъ и Маркевичемъ зашелъ разговоръ объ общественномъ мнѣніи насчетъ государственной благонадежности лицея, я сказалъ: „въ этомъ отношеніи сомнѣваться трудно, если принять во вниманіе мнѣніе людей, далеко не сочувствующихъ самой школѣ, какъ, напримѣръ, Тургеневъ. При этомъ я разсказалъ, какъ въ гостиной у М—ой Тургеневъ при мнѣ обратился къ ея сыну и его товарищу Петѣ Борисову со словами: „Je vous félicité, messieurs, en votre qualité de lycéens. Le gouvérnement ne manquera pas de vous recevoir à bras ouverts“.
Къ этимъ подлиннымъ словамъ Тургенева я не прибавилъ ни одного слова.
На это письмо мое нежданно послѣдовало еще разъ письмо Тургенева:
„Вы, вѣроятно, удивитесь, получивъ отъ меня письмо, да и я не ожидалъ, что буду еще бесѣдовать съ вами: но одна фраза вашего отвѣта заставляетъ меня взяться за перо. Вы пишете:
„Вы говорите: „я этому вѣрю“, и это и должно быть закономъ для всѣхъ и обычнымъ поводомъ швырять оскорбленія въ лицо даже такимъ безупречнымъ личностямъ,
