принциповъ 92-го года (а 89-го года вы ужь будто такъ любите?) — интернаціоналку, Испанію, поповичей, вамъ это все претить; a мнѣ претитъ Катковъ, Баденскіе генералы, военщина и т. д. Объ этомъ, какъ о за́пахахъ и вкусахъ, спорить нельзя.
„Вы напрасно такъ строго отзываетесь о Вергиліи. Постройки, характеры и проч. его Энеиды не имѣютъ значенія; но въ отдѣльныхъ выраженіяхъ, въ эпитетахъ, въ колоритѣ, — онъ не только поэтъ, но смѣлый новаторъ и романтикъ. Напомню вамъ — per amica silentia lunae (хоть бы Тютчеву) или — futura jam pallida morte, — (о Дидонѣ, когда она съ яростью восходитъ на свой костеръ, чтобы покончить съ собою) и т. п. Овидія я читалъ для того, чтобы etvas latein treiben съ малодымъ Віардо. И онъ тоже не такъ плохъ, какъ вы пишете.
„Здѣшняя хозяйка мила и умна до нельзя; теперь она совсѣмъ добрая старушка. Ко мнѣ она очень благоволитъ, и я сердечно къ ней привязанъ.
Радуюсь, что Левъ Толстой меня не ненавидитъ, и еще болѣе радуюсь слухамъ о томъ, что онъ оканчиваетъ большой романъ. Дай только Богъ, чтобы тамъ философіи не было.
„Поклонитесь отъ меня Марьѣ Петровнѣ, поцѣлуйте умницу Петю и будьте здоровы, веселы и благополучны.
P. S. „Былъ на дняхъ на охотѣ и убилъ лисицу. (Третью во всей моей жизни)“.
Л. Толстой писалъ отъ 25 сентября 1873 г.
„Я такъ избалованъ вами, дорогой Аѳанасій Аѳанасьевичъ, что, давно не имѣя отъ васъ извѣстій, не только мнѣ чего-то недостаетъ, но безпокоюсь и я, и жена — все ли у васъ благополучно? Сколько мнѣ помнится, вы писали мнѣ въ Самару и говорили, что заѣдете ко мнѣ, если будете знать, дома ли я. Я сейчасъ же по пріѣздѣ отвѣчалъ вамъ, и съ тѣхъ поръ мѣсяцъ ни слуху, ни духу. Пожалуйста напишите, что бы у васъ ни было. Вѣдь мы право оба съ женою не такъ только знакомы, а мы любимъ васъ. Если вы благополучно, то напишите. Что ваши птенцы, дѣла, планы? Мы все по старому.
