На этомъ разговоръ пока прекратился; но вслѣдъ затѣмъ, замѣтивъ, что я прошелъ съ балкона въ гостиную, Володя прошелъ за мною слѣдомъ и, подойдя ко мнѣ, сказалъ: „могу ли я, дядя, сдѣлать тебѣ совершенно отвлеченный и принципіальный вопросъ? Я никогда не дозволю себѣ тебя ослушаться“.
— Да я тебѣ не совѣтую и пробовать этого, отвѣчалъ я.
— Этого никогда и не будетъ, продолжалъ отрокъ, но я бы желалъ себѣ наглядно представить послѣдствія моего отказа ѣхать, напримѣръ, одновременно съ Петею въ лицей.
— Я очень радъ помочь твоему недоразумѣнію, сказалъ я: ты, быть можетъ, не знаешь, что опекунъ замѣняетъ отца, и что, съ минуты моего назначенія, настоящимъ хозяиномъ въ твоемъ Ивановскомъ буду я, и человѣкъ, не исполняющій моего приказанія, не можетъ долѣе оставаться въ имѣніи. Если бы ты не послушался слова, то пришлось бы тебя отправить силой, т. е. приказать двумъ здоровеннымъ ребятамъ связать и довезти тебя на станцію, сѣсть съ тобою въ III-й классъ и доставить при моемъ письмѣ Леонтьеву, котораго бы я просилъ не пускать тебя домой на каникулы, такъ какъ ты не умѣешь себя держать прилично.
Пора было отправляться на покой, и мы обнялись на прощанье. На другой день, около 12-ти часовъ, сестра Любинька какъ-то особенно важно вошла въ гостиную и сѣла въ кресло, расправляя свой траурный шлейфъ.
— Я хотѣла тебѣ сказать два слова, произнесла она. Я до такой степени дорожу твоимъ расположеніемъ и нашими дружескими отношеніями...
— Пожалуйста не продолжай, перебилъ я, — ты не желаешь, чтобы я былъ у васъ опекуномъ. Пойми, какую нравственную обузу ты съ меня снимаешь; но я не знаю, въ какой мѣрѣ это будетъ полезно для Володи и для всего вашего имущества.
Вначалѣ августа Петя и Оля уѣхали въ Москву, а Володя остался заказывать фракъ и покупать перчатки къ предстоящему шаферству.
Въ виду грамматическихъ свѣдѣній дѣвочки, я слезно молилъ г-жу Эвеніусъ найти особеннаго репетитора грамматики
