Въ будущее воскресенье,
Въ Спасскомъ всѣмъ на удивленье
Будетъ заданъ дивный пиръ.
Потѣшайся Мценскій міръ!»
„У меня гоститъ англичанинъ Ральстонъ, который хочетъ посмотрѣть на подобныя штуки. Борисовъ съ Петей пріѣдутъ изъ Москвы прямо на праздникъ. Пріѣзжайте и вы хотя съ лирой, хоть на гитарѣ, хоть просто такъ. Дѣло будетъ происходить въ воскресенье 14 числа.
Итакъ, надѣюсь, досвиданья.
Вмѣсто 14-го, на которое приглашалъ меня Тургеневъ, я пріѣхалъ 12-го къ мировому съѣзду, и очень былъ удивленъ, увидавши Тургенева на скамьяхъ, предназначенныхъ для публики. Не трудно было догадаться, что сидящій съ нимъ рядомъ среднихъ лѣтъ мужчина — англичанинъ Ральстонъ, котораго, показывая ему всякая рода русскія диковинки, Иванъ Серг. привелъ и на мировой съѣздъ. Когда, возвращаясь со съѣзда, я встрѣтилъ около моста идущаго къ своему экипажу на постоялый дворъ Тургенева, послѣдній, по присущей ему манерѣ, не преминулъ воскликнуть, указывая на вереницу выходившихъ изъ Зуши на берегъ гусей: „какіе это жалкіе и запачканные гуси! Въ цѣлой Европѣ не найдешь такихъ несчастныхъ гусей“.
Не помню, почему именно я не попалъ 14-го на крестьянскій праздникъ въ Спасскомъ, куда приглашалъ меня Тургеневъ. Вѣроятно, просто не захотѣлъ, такъ какъ чувствую полное нерасположеніе къ подобнымъ затѣямъ. Помню, въ дѣтствѣ ежегодно на Святой передъ барскимъ домомъ накрывались столы съ пасхами, яицами, ветчиною и водкой. При этомъ бабы были разодѣты по праздничному, и когда всѣ, перехристосовавшись со всѣми нами, кончали розговины, то подымались веселыя пѣсни съ присвистомъ и плясками. Но этимъ дѣло и кончалось. Были люди выпившіе, но не было ни одного пьянаго; но то дѣла давно минувшихъ лѣтъ. Я и теперь понимаю удовольствіе поднести хорошему рабочему
