въ лучшую гостинницу, помнится, — Петербургскую. Конечно, они мнѣ сказали свою фамилію, и я усердно благодарилъ ихъ, но въ полусознательномъ состояніи я не удержалъ этого имени въ памяти и былъ бы очень счастливъ, чтобы хотя изъ этихъ записокъ они увидали, что я не забылъ ихъ благодѣянія.
Добравшись до теплаго номера, я, конечно, почти весь день пролежалъ въ постели. Зато на другой день бросился къ старшему нотаріусу пріуготовить безпрепятственное совершеніе купчей. Посмотрѣвши прежнюю купчую, старшій нотаріусъ наотрѣзъ заявилъ, что безъ вводного листа совершать купчей не станетъ. И когда я сталь его просить, — нельзя ли въ архивѣ поискать дѣло о продажѣ мнѣ Тима, — онъ пояснилъ, что дѣла свалены въ величайшемъ безпорядкѣ, и чиновники архива невозможные пьяницы. Испытавши не разъ, что никакія формальности при купчей не гарантируютъ покупателя отъ возникновенія всяческихъ претензий на купленное имущество, — я никакъ не могъ понять, почему, при существованіи законной купчей, нотаріусы требуютъ такъ настойчиво и вводного листа? Но такъ какъ успѣхъ дѣла зависѣлъ отъ взгляда нотаріуса, а не моего, то и пришлось отправляться въ морозный нетопленный архивъ и не только обѣщать чиновникамъ извѣстное вознагражденіе за отысканіе дѣла, но ежеминутно давать имъ денегъ на водку, необходимую, по ихъ словамъ, чтобы согрѣться надъ работой въ морозномъ архивѣ. Когда часа черезъ два послѣ выдачи денегъ я являлся въ архивъ, то находилъ тружениковъ почти безъ языка. „Помилуйте, восклицалъ заглядывавшій въ архивъ старшій нотаріусъ: — вы распоили мнѣ моихъ чиновниковъ“.
— Вы же сами, отвѣчалъ я, вынуждаете меня рыться въ хаотическомъ архивѣ.
Такъ провелъ я два дня въ этомъ миломъ уголкѣ, который навѣрное былъ бы не забыть Дантомъ въ его аду, если бы только былъ ему извѣстенъ. Къ этому слѣдуетъ присоединить еще и другую заботу. Съ часу на часъ ждалъ я пріѣзда Ник. Ив. Ак—ва, а его-то, какъ нарочно, и не было. Наступилъ срочный день, условленный запродажною записью, а о Николаѣ Ивановичѣ ни слуху, ни духу.
