этическимъ ощущеніемъ. За то этотъ родъ талантовъ по плечу большинства. Ворочемъ, самъ Ал. Толстой чувствуетъ поэтическое и принадлежитъ къ немногимъ почитателямъ твоихъ стихотвореній. — Ты такъ разборчиво написала, милая Маша, что не могу не возблагодарить тебя, — совершенная противоположность Фету, который только хвастается тѣмъ, что скоро пишетъ свои письма. Нынѣшнюю зиму самый пріятнѣйшій домъ былъ у Толстыхъ; лѣто и будущую зиму они проводятъ въ Курской губерніи. Прощайте пока, мои милые друзья. Дай Богъ намъ дожить до свиданія будущей зимой.
5 іюня онъ писалъ изъ Висбадена:
„Давно чувствую потребность писать къ вамъ, и, какъ часто бываетъ, потребность эта остается неудовлетворенною. Добрался я до Висбадена въ самомъ немощномъ положеніи; пріѣхавъ въ Берлинъ, я принужденъ былъ взять себѣ слугу, ибо мои руки и ноги совсѣмъ безъ силы и даже не въ состояніи снять съ себя рубашки. Теплая погода, спокойствіе и лѣченіе нѣсколько возстановили меня; говорю нѣсколько, потому что пятиминутная прогулка меня утомляетъ, и опухоль ногъ и рукъ безъ измѣненія. Не знаю, какъ подѣйствуютъ ванны: я взялъ ихъ уже 14, осталось еще столько же, но хуже мнѣ нѣтъ. Живу я здѣсь совершенно уединенно, и Богъ знаетъ какъ радъ тому, что у меня здѣсь нѣтъ знакомыхъ: мнѣ тяжело вести разговоры. Немножко читаю, иногда слушаю плохую военную музыку (другой нѣтъ); больше лежу, ибо постоянно чувствую утомленіе и усталость. Въ 10 часовъ вечера я уже въ постели и не нарадуюсь этому. Напишите мнѣ о себѣ и о своемъ житьѣ. Все ли у васъ благополучно? Не браните меня за краткость моего письма, — писать тяжело, — вотъ поговорить бы хотѣлось съ вами и послушать ваши милыя рѣчи, потому что все васъ окружающее мнѣ близко къ сердцу.
