не забуду холоднаго выраженія пары черныхъ бѣгающихъ глазъ Некрасова, когда, не кланяясь никому и не глядя ни на кого въ особенности, онъ пробирался сквозь толпу знакомыхъ незнакомцевъ. Помню, кавъ торопливо бросивъ горсть песку въ раскрытую могилу, Некрасовъ уѣхалъ домой; а родные покойника пригласили насъ на поминки въ кладбищенской гостинницѣ. Здѣсь, пока еще не всѣ собрались къ столу, я прочелъ Тургеневу свое стихотвореніе, написанное подъ первымъ впечатлѣніемъ, прося его по обычаю сказать, стоитъ ли оно того, чтобы его прочесть публично?
„Вы видите, я плачу, сказалъ Тургеневъ, — это лучшая похвала стихотворению; но всетаки слѣдуетъ исправить стихъ: ты чистымъ донесенъ въ могилу, такъ какъ доносятъ до, а не въ. Видѣли ли вы, господа, сказалъ онъ, какъ я смотрѣлъ на Некрасова? Я какъ будто говорилъ ему: „видишь, я могу прямо смотрѣть на тебя, я передъ тобою не виноватъ; а твои глаза бѣгаютъ, боясь встрѣтить чужой взглядъ“.
Вскорѣ послѣ похоронъ, мы съ Василіемъ Петровичемъ уѣхали въ Москву, гдѣ пробывши трое сутокъ, — онъ снова возвратился въ Петербургъ.
Тургеневъ писалъ изъ Петербурга отъ 25 января 1864 г.:
„Ну-съ милѣйшій Аѳ. Аѳ., прибыли вы благополучно въ первопрестольный градъ вмѣстѣ съ прелестными старцами Мерике[1] и Донъ-Базиліемъ. Черкните-ка словечко да пришлите Масловскія письма. Но представьте, какой я оказался телятиной! Вмѣсто чепуховатой г-жи 3—й, мнѣ бы слѣдовало отвезти васъ купно съ романсами къ г-жѣ A., и вы бы насладились! Вчера я показалъ ей два первыхъ напечатанныхъ романса, и она ихъ такъ пропѣла сразу и такъ аккомпанировала, что я растаялъ. Что значить настоящая музыкальная нѣмецкая кровь! — Эта и грамматику знаетъ и въ риторикѣ сильна. Кстати, она чуть не влюблена въ Василія Петровича и хочетъ устроить для него квартетъ съ Рубинштейномъ, Давыдовымъ, Венявскимъ... четвертый персонажъ будетъ чуть ли не сама Святая Цецилія. И романсы она хо-
- ↑ Въ бытность мою въ Петербургѣ, Тургеневъ подариль мнѣ книжку стихотвореній нѣмецкаго поэта Мерике.
