чувство это раздѣляютъ и представители крестьянъ. Поэтому мы имѣемъ полное право сказать, что дѣятельность ваша не тяготѣла только къ одной сторонѣ, что основаніемъ ея было стремленіе къ правдѣ, результатомъ ея — справедливость.
„Позвольте-же намъ просить васъ принять предлагаемый кубокъ, какъ воспоминаніе о трудѣ, понесенномъ вами для пользы общества; какъ выраженіе нашего общаго желанія видѣть продолженіе этого добросовѣстнаго труда“.
Впослѣдствіи, когда Ал. Арк. былъ выбранъ въ уѣздные предводители, мнѣ, въ качествѣ мироваго судьи и опекуна, приходилось весьма часто соприкасаться съ этой почтенной личностью, къ которой мои воспоминанія постоянно обращаются съ живѣйшей признательностью. Передаю разсказъ сосѣдняго съ Новоселками небогатаго землевладѣльца Р—а, часто заѣзжавшаго къ Борисову по пути во Мценскъ и сохранившаго понынѣ добрую о Борисовѣ память.
„Заѣзжаю я, разсказывалъ Р—ъ, однажды изъ Мценска въ Новоселки, провѣдать Ивана Петровича. — „Ну, какъ ваше хозяйство?“ — спрашиваю. — „Да что, батюшка, отвѣчаетъ Иванъ Петровичъ: у меня вчера такое чудо случилось, что и ума не приложу. Вы знаете, каково ладить съ Новосельскими мужиками: и на выкупъ нейдутъ, и работать не хотятъ. Вчера міромъ пришли во дворъ, да ни съ того, ни съ сего повалились въ ноги: „прости, говорятъ, насъ, Иванъ Петровичъ; мы сдуру да за умъ взялись, и коли какія есть за нами неотработки, все отработаемъ и пополнимъ“. И до сихъ поръ не знаю, что подумать“. — „Ну такъ я вамъ, Иванъ Петровичъ, не объясню ли дѣло Мценскою новостью: третьяго дня Александръ Аркадьевичъ Тимирязевъ назначенъ посредникомъ“.
И дѣйствительно, съ назначеніемъ Александра Аркадьевича, строй и духъ участка мгновенно измѣнились. Посредникъ, какъ и слѣдовало, сталъ живымъ центромъ старшинъ и сельскихъ старость, которые шага не смѣли ступить безъ его вѣдома. Сельскимъ старостамъ назначалась семирублевая премія за открытіе всякаго воровства, о которомъ староста немедля долженъ былъ тайно доносить посреднику: а тотъ,
