будь удачнаго предпріятія, а микроскопическимъ ежеминутнымъ воздержаніемъ. Представителями такихъ противоположныхъ пріемовъ являлись мы съ Василіемъ Павловичемъ, и онъ иногда указывалъ на это, выставляя теорію идеала игрока. Игрокъ, по его мнѣнію, любитъ не барышническую наживу, а самую игру, трепетъ, который порою не имѣетъ себѣ равнаго даже въ минуту рукопашной битвы. Играя собственными чувствами, игрокъ стремится овладѣть и душою своего противника, и поэтому въ его домѣ должно быть подъ руками все могущее привлечь самые разнообразные вкусы. Тамъ должна быть молодость, красота, изящныя искусства, великолѣпный столъ и вина, и т. д.
— Вотъ вы, А. А., строите вашу жизнь на томъ, чтобы у себя постоянно урѣзывать; но этимъ вы никогда не добьетесь большихъ средствъ. А вы, напротивъ, заведите большое колесо и тогда увидите, что большія средства сами хлынутъ на него и заставятъ его вертѣться.
Въ теоріи я не боялся такихъ правилъ, но на практикѣ они нерѣдко доставались мнѣ солоно. Бывало, чуть послѣ двухъ-трехъ ночей, проведенныхъ Василіемъ Павловичемъ внѣ дома, услышу вкрадчивый голосъ: „а я, A. A., рѣшаюсь безпокоить васъ“, душа у меня такъ и замретъ: знаешь, что придется дать взаймы рублей восемьсотъ, т. е. все накопленное съ большимъ трудомъ, и затѣмъ, получая по частямъ долгъ, переживать снова тѣ же нравственныя усилія.
Потому ли, что наша Балтишпортская жизнь выходила особенно уединенною, или потому, что отдѣльное хозяйство требовало большихъ заботъ, Василій Павловичъ сталъ чаще отлучаться въ Ревель; а я, хотя и завѣдывалъ въ это время эскадрономъ, проѣзжалъ по старой памяти иногда къ милымъ хозяевамъ въ Лецъ.
— Василій Павловичъ уѣхалъ въ Ревель? спросилъ меня однажды Рамъ, — онъ вѣрно будетъ тамъ у генерала Курселя?
— Этого я вамъ сказать не умѣю: — городъ невеликъ, и встрѣча ихъ возможна. Но что вамъ угодно сказать?
— Ахъ, со вздохомъ отвѣчалъ Рамъ, — я вынужденъ говорить о человѣкѣ, составляющемъ тяжелый крестъ нашей фа-
