— Взводный вахмистръ.
Не желалъ бы я переживать снова минуту этого извѣстія. Мнѣ уже представлялось, что десантные штуцерные, быстро наступая на насъ, безнаказанно издали бьютъ нашихъ лошадей и людей, пока мы возимся съ сѣдланіемъ.
„Вотъ онѣ, подумалъ я, дешевыя отруби вмѣсто дорогаго овса! Это онѣ боятся простоять лишній часъ подъ вьюкомъ, а не боятся, — чуть было я не сказалъ, впадая въ ту же самую ошибку, — подвергать подчиненнаго позору, — вмѣсто того чтобы сказать: подвергать ввѣренную часть истребленію“.
Когда наконецъ взводъ сѣлъ на коней, я повелъ его справа рядами мимо смотрѣвшаго на насъ въ упоръ фрегата къ Балийскому Порту. Остановивъ людей въ нѣкоторомъ углубленіи, я проѣхалъ къ главной улицѣ, гдѣ у угловъ, ближайшихъ къ пристани, нашелъ спѣшившихся казаковъ, держащихъ винтовки наготовѣ. У самой пристани я увидалъ въ шлюпкахъ англійскихъ матросовъ съ засученными рукавами и съ голыми икрами. При этомъ видѣ, я долженъ признаться, потерялъ всякую сообразительность.
— Долго ли же мы будемъ на нихъ глядѣть? крикнулъ я казакамъ, забывая, что на одной изъ шлюпокъ колыхался бѣлый флагъ.
— Не позволяютъ, ваше в-діе, жалобно отозвался казакъ. У каждаго, говорятъ, по двое золотыхъ часовъ.
Почти на самомъ концѣ деревяннаго мола, четвероугольною рамою окружающаго гавань, я замѣтилъ англійскаго офицера въ форменномъ фракѣ съ золотыми пуговицами. Стоя саженяхъ въ пятнадцати отъ берега, онъ, очевидно, стѣснялся своимъ одиночествомъ и медленно, переступая съ ноги на ногу, приближался ко мнѣ, стоявшему на берегу ближе всѣхъ къ молу. Это былъ, какъ сообщили мнѣ наши младшіе офицеры, лейтенантъ фрегата, тогда какъ старшій офицеръ ушелъ съ Василіемъ Павловичемъ и Мейеромъ, единственно свободно владѣвшимъ англійскимъ языкомъ, въ домъ послѣдняго для какихъ-то переговоровъ. Дѣло, какъ я потомъ узналъ отъ Василія Павловича, было въ желаніи англичанъ запастись прѣсною водою; но, очевидно, такое требованіе было пустымъ предлогомъ, такъ какъ по другую сторону бухты на неболь-
