его башнѣ виднѣлись часы, съ указаніемъ которыхъ сообразовалась вся усадьба. Главный корпусъ монастыря служилъ въ настоящее время превосходнымъ хлѣбнымъ амбаромъ, а другія части развалинъ оставались безъ всякаго употребленія, и окружающіе рвы каменными рѣзными украшеніями напоминали о быломъ своемъ великолѣпіи.
Красивый блондинъ хозяинъ, лѣтъ тридцати пяти, представилъ насъ своей двадцатипятилѣтней красавицѣ женѣ, обворожившей всѣхъ непринужденною привѣтливостью и любезностью.
Такъ какъ мнѣ случилось всего одинъ разъ или два побывать въ этомъ гостепріимномъ домѣ, то не умѣю сказать ничего болѣе опредѣленнаго. Кажется, хозяева были бездѣтны, но тутъ были еще стороннія дамы, которымъ въ свою очередь мы были представлены. Въ надеждѣ на любезную находчивость товарищей, я не могъ отказать себѣ въ осмотрѣ красивыхъ монастырскихъ развалинъ, но тѣмъ не менѣе справлялся съ часами, чтобы во-время появиться въ дамскомъ обществѣ. Къ обѣду въ столовой собралось человѣкъ двадцать. Когда хозяйка попросила насъ къ закускѣ, въ углу той же столовой, украшенной рядомъ фамильныхъ портретовъ, пришлось какъ разъ закусывать подъ портретомъ мужчины среднихъ лѣтъ въ петровскомъ полукафтаньи. Наверху золотой рамы этого портрета кидалась въ глаза большая камышевая трость. Когда я спросилъ хозяина дома о значеніи этой трости, онъ засмѣялся и сказалъ: „не вы одни спрашиваете, что значитъ это странное украшеніе, и мнѣ не разъ приходилось разсказывать его исторію. — Во время проѣзда Петра Великаго по нашему побережью, прадѣдъ мой, вотъ этотъ самый краснощекій мужчина въ мундирѣ, былъ нашимъ дворянскимъ предводителемъ, и когда Петръ, пріѣхавши въ Балтійскій Портъ, потребовалъ отъ моего прадѣда почтовыхъ лошадей, тотъ отвѣчалъ, что почтовыхъ нѣтъ. — „Какъ? для меня нѣтъ?“ воскликнулъ Петръ, и его трость уже познакомилась со спиною моего прадѣда, докончившаго фразу: „я приготовилъ собственныхъ лошадей“. — „Ну прости великодушно! воскликнулъ въ свою очередь Петръ. — Проси у меня, чего хочешь“. — „Подарите мнѣ эту трость на память“, ска-
