Рядомъ съ нашимъ флигелемъ въ небольшомъ домѣ, обращенномъ заднимъ фасадомъ къ склоняющемуся къ морю саду, проживалъ самъ владѣлецъ, холостой стройный блондинъ лѣтъ сорока, вмѣстѣ съ пожилою, едва-ли не старшею, сестрою, заправлявшею домашнимъ хозяйствомъ.
Рамъ (фамилія владѣльца), кончившій курсъ въ Дерптскомъ университетѣ, былъ человѣкъ далеко небогатый, но вполнѣ образованный и исполненный такта, облегчавшаго стороннимъ всѣ къ нему отношенія.
Въ первый день прямо съ похода онъ пришелъ во флигель просить насъ къ обѣду, a вслѣдъ затѣмъ самымъ естественнымъ образомъ высказался, что хотя при флигелѣ и есть своя кухня, но что доставленіе топлива, поиски за провизіей, которая въ концѣ концовъ всетаки у него въ рукахъ, приводятъ къ тому, что и намъ, и ему будетъ гораздо неудобнѣе держать двѣ стряпни, чѣмъ намъ ежедневно приходить за два шага къ его обычному обѣду. Такъ мы и сдѣлали, и все лѣто, за исключеніемъ утренняго и вечерняго чая, уже не заботились о своемъ столѣ.
Въ домѣ любезнаго нашего хозяина не было и тѣни роскоши, но все содержалось въ порядкѣ, не оставлявшемъ желать ничего лучшаго. Тамъ не было, съ одной стороны, ни дешевой бронзы, ни поддѣльнаго фарфора, этихъ признаковъ тщеславной бѣдности, но зато не было и изувѣченной мебели, неопрятной посуды и т. д.
Нерѣдко и наши эскадронные товарищи навѣщали насъ изъ Балтійскаго Порта и были точно также приглашаемы къ столу любезными хозяевами.
На берегу моря, изобилующаго рыбой, знаменитые парижскіе sole и turbot (два рода плоской камбалы) появлялись за столомъ такъ часто, что потеряли для насъ всякую привлекательность.
Въ наше время взводные офицеры не допускались эскадронными командирами ни до какихъ хозяйственныхъ или учебныхъ распоряжений, и нерѣдко случалось, что на смотрахъ и ученіяхъ командиру втораго или третьяго взвода, вслѣдствіе стороннихъ соображеній, говорили: „потрудитесь стать передъ первый взводъ“.
