я дуракъ. Но помилосердуй! Не до такой же степени я глупъ, чтобы не могъ разобрать, холодно мнѣ или тепло.
Чтобы понять слѣдующій небольшой случай съ Иваномъ, не оставшійся безъ литературнаго слѣда, необходимо упомянуть одно литературное лицо, по временамъ появлявшееся въ нашемъ кругу. Это былъ небольшаго роста бѣлокурый молодой нѣмецъ Видертъ, весьма удачно переводившій русскіе стихи и прозу на нѣмецкій языкъ. Его переводы Кольцова пользовались въ Германіи заслуженнымъ успѣхомъ. Появлялся онъ обыкновенно къ вечернему чаю. Во время одного изъ такихъ посѣщеній, на требованіе чаю со стороны Тургенева, Иванъ объявилъ, что чай весь вышелъ.
— Помилуй, любезный другъ! воскликнулъ изумленный Тургеневъ. Какъ-же могъ такъ скоро выйти чай, когда я только третьяго дня принесъ фунтъ?
— Помилуйте-съ, помилуйте-съ, отвѣчалъ Иванъ, — стаканы малы.
Ожидавшій въ числѣ прочихъ чаю Некрасовъ не преминулъ воспроизвести эту сцену въ слѣдующемъ стихотвореніи:
«Столъ накрыть, подсвѣчникъ вытертъ,
Самоваръ давно кипитъ,
Сладковатый нѣмчикъ Видертъ
У Тургенева сидитъ.
По запросу господина
Отвѣчаетъ невзначай
Крѣпостной его дѣтина,
Что «у насъ-де вышелъ чай».
Содрогнулся переводчикъ,
А Тургеневъ возопилъ:
«Чаю нѣтъ! Каковъ молодчикъ!
Не вчера-ли я купилъ?»
Замѣчаніе услышалъ
И отвѣтствовалъ Иванъ:
«Чай у насъ такъ скоро вышелъ
Оттого, что малъ стаканъ».
Такъ какъ я давно уже не писалъ стиховъ, то для журнальной печати запасъ ихъ у меня оказался ничтоженъ; тѣмъ не менѣе Некрасову легко было пригласить меня, совершен-
