— Даю вамъ на выборъ любую унтеръ-офицерскую лошадь, съ тѣмъ большимъ удовольствіемъ, что самъ былъ въ томъ-же положеніи, въ какомъ вы теперь, и мнѣ никто не далъ лошади.
„Вотъ, подумалъ я, дѣйствительно — свѣтъ не безъ добрыхъ людей“.
Вахмистру я сунулъ десять рублей и обѣщалъ поблагодарить его по окончаніи смотра.
На другой день солдатикъ, въ черномъ фракѣ и бѣломъ галстукѣ, привелъ мнѣ прекрасную лошадь, засѣдланную моимъ сѣдломъ.
Такъ какъ конныя наши ученія происходили только три раза въ недѣлю, въ теченіи одного часа, то свободнаго времени у меня оставалось много и, по склонности къ литературѣ, мнѣ захотѣлось познакомиться съ Некрасовымъ и Панаевымъ, тогдашними издателями „Современника“.
Когда я остановилъ извощика, какъ мнѣ говорили, на Владимірской, въ Колокольномъ переулкѣ, и сталъ громко спрашивать городоваго о ихъ квартирѣ, у саней моихъ остановилась ѣхавшая мнѣ навстрѣчу красивая коляска, и сидящій въ ней въ щегольской шляпѣ брюнетъ сказалъ мнѣ: „я — Панаевъ, позвольте узнать ваше имя?“ — Услыхавъ мое, онъ, видимо, обрадовался и, указавши домъ, просилъ заѣхать къ Некрасову и обождать съ полчаса, такъ какъ къ тому времени онъ самъ вернется домой.
Встрѣча Некрасова была менѣе шумна, но не менѣе привѣтлива. — „Мы обѣдаемъ въ пять часовъ; приходите пожалуйста запросто; вы, между прочимъ, встрѣтите здѣсь своихъ пріятелей: Боткина и Тургенева“.
Явившись къ пяти часамъ, я былъ представленъ хозяйкѣ дома Е. Я. Панаевой. Это была небольшаго роста, не только безукоризненно красивая, но и привлекательная брюнетка. Ея любезность была не безъ оттѣнка кокетства. Ея темное платье отдѣлялось отъ головы дорогими кружевами или гипюрами; въ ушахъ у нея были крупные брилліанты, а бархатистый голосокъ звучалъ капризомъ избалованнаго мальчика. Она говорила, что дамское общество ее утомляетъ, и что у нея въ гостяхъ одни мужчины.
