Страница:Фет, Афанасий Афанасьевич. Мои воспоминания. Том 1.djvu/432

Эта страница была вычитана


  
— 418 —

до какой степени меня мучаютъ Польскія дѣла... Здѣсь всѣ готовятся къ войнѣ.

5. „Здоровье мое не совсѣмъ удовлетворительно: старая болѣзнь меня кусаетъ. Можетъ-быть лѣтомъ дѣло исправится.

„Засимъ жму вамъ обоимъ руку или руки, крѣпко накрѣпко обнимаю васъ и остаюсь

любящій васъ Ив. Тургеневъ.

P. S. „Я направилъ это письмо на ваше имя, дорогой Иванъ Петровичъ, но вы доставьте его владѣльцу Степановки“.

Л. Н. Толстой писалъ того же 1863 года:

„Ваши оба письма одинаково были мнѣ важны, значительны и пріятны, дорогой Аѳанасій Аѳанасьевичъ. Я живу въ мірѣ столь далекомъ отъ литературы и ея критики, что, получая такое письмо, какъ ваше, первое чувство мое — удивленіе. Да кто же такое написалъ Казаковъ и Поликушку? Да и что разсуждать о нихъ? Бумага все терпитъ, а редакторъ за все платитъ и печатаетъ. Но это только первое впечатлѣніе; а потомъ вникнешь въ смыслъ рѣчей, покопаешься въ головѣ и найдешь тамъ гдѣ-нибудь въ углу между старымъ забытымъ хламомъ, найдешь что-то такое неопредѣленное, подъ заглавіемъ художественное. И сличая съ тѣмъ, что вы говорите, согласишься что вы правы, и даже удовольствіе найдешь покопаться въ этомъ старомъ хламѣ и въ этомъ когдато любимомъ запахѣ. И даже писать захочется. Вы правы, разумѣется. Да вѣдь такихъ читателей, какъ вы, мало. Поликушка — болтовня на первую попавшуюся тему человѣка, который „и владѣетъ перомъ“; а Казаки — „съ сукровицей“, хотя и плохо. Теперь я пишу исторію пѣгаго мерина; къ осени, я думаю, напечатаю. Впрочемъ теперь какъ писать? теперь незримыя усилія даже зримыя, и притомъ я въ юхванствѣ опять по уши. И Соня со мной. Управляющаго у насъ нѣтъ, есть помощники по полевому хозяйству и постройкахъ, а она одна ведетъ контору и кассу. У меня и пчелы, и овцы, и новый садъ, и винокурня. И все идетъ понемножку, хотя, разумѣется, плохо сравнительно съ идеаломъ. — Что вы думаете о Польскихъ дѣлахъ? Вѣдь дѣло-то