„Душевная тревога, произведенная во мнѣ Польскимъ возмущеніемъ, не утихаетъ и стала хроническою. Читать иностранныя газеты нѣтъ возможности: до такой степени онѣ полны клеветами и ненавистью къ Россіи. Всѣ рады возможности ослабить и уничтожить Россію; наша одна надежда на силу и мощь Россіи. Я никогда не подозрѣвалъ въ себѣ такой національной струны, которая теперь обнаружилась; все другое замерло во мнѣ“.
„Хоть понемногу, а все пишу къ вамъ; это доказываетъ, что я безпрестанно думаю о васъ. Сегодня получилъ твое письмо — спасибо. Вчера добылъ книжку Русскаго Вѣстника за январь. Замѣтка Каткова о Польскихъ дѣлахъ превосходна: вотъ настоящій государственый взглядъ на дѣло. Наши безмозглые прогрессисты не могутъ понять его, драпируясь въ свой абстрактный и пустой либерализмъ. Поляки говорятъ: „между Русскими и нами не можетъ быть иныхъ отношеній, кромѣ взаимнаго истребленія и ненависти“. И это правда. Поляки хотятъ намъ сѣсть на шею, они правы; а мы хотимъ у нихъ сидѣть на шеѣ, и мы правы, и будемъ стараться сидѣть: это вопросъ національный, а вовсе не о большемъ или меньшемъ либерализмѣ. Намъ на Европу нечего разсчитывать, Европа всегда будетъ за Поляковъ. Намъ надобно быть сильнымъ и крѣпкимъ, вотъ въ чемъ наша надежда. Теперь, кажется, войны не будетъ, но она могла бы быть и можетъ быть. Цѣль Поляковъ вовсе не конституція, а прогнать и забить насъ въ Азію и обратить Россію въ слабое второстепенное государство. Вотъ этой-то цѣли не понимаютъ наши мальчишки-прогрессисты.
„Твоей статьи въ первомъ номерѣ Русскаго Вѣстника еще не читалъ, но слышалъ, что она хуже твоей прошлогодней. Теперь началъ читать Казаки Толстаго, гдѣ надѣюсь найти бездну прекраснаго. Ты пишешь о клеверѣ, — да посѣешь ли ты его? Ужь навѣрное ты какъ-нибудь умудришься копѣешничать, a послѣ будешь себя проклинать. Хоть ты, Маша, какъ-нибудь вразумляй его, помня что денежка рубль бережетъ. А о моемъ помѣщеніи не очень хлопочи, какъ-нибудь
