огурцахъ. Вездѣ надо обзаводиться своимъ инвентаремъ, a цѣнъ на хлѣбъ никакихъ. Да вотъ потрудитесь прочесть, коли мнѣ не вѣрите. Ликовали, что освобожденіе крестьянъ подниметъ сельскую производительность и обогатитъ земледѣльцевъ, а во вчерашнемъ письмѣ онъ мнѣ пишетъ: „Я не вѣрю ни въ одинъ вершокъ русской земли и ни въ одно русское зерно. Выкупъ, выкупъ и выкупъ!“ — Чему же тутъ вѣрить? Можно ли даже прежнія надежды на улучшеніе быта считать искренними, а не возгласами загулявшаго человѣка, понимающаго разорительность своихъ выходокъ, но восклицающаго: „пропадай все!“.
Въ Москвѣ мы помѣстились по прошлогоднему въ домѣ Боткиныхъ. Въ эту зиму, по поводу банкротства банкира Марка, Дмитрій Петровичъ Боткинъ купилъ великолѣпный домъ у Покровскихъ воротъ, и новые владѣльцы были озабочены возможностью перебраться въ новое помѣщеніе къ Новому Году. Такъ какъ въ купленномъ домѣ на дворѣ былъ манежъ, то Дмитрій Петровичъ, намѣреваясь для моціона ѣздить верхомъ, купилъ прекрасную гнѣдую лошадь и неоднократно предлагалъ мнѣ ее для проѣздки.
Въ скоромъ времени я съ восторгомъ узналъ, что Левъ Николаевичъ съ женой въ Москвѣ и остановились въ гостинницѣ Шевріе, бывшей Шевалье. Отъ насъ не ускользнула эта перемѣна фирмы, столь идущая въ данномъ случаѣ къ прелестной идилліи молодыхъ Толстыхъ. Нѣсколько разъ мнѣ, при проѣздкахъ верхомъ по Газетному переулку, удавалось посылать въ окно поклоны дорогой мнѣ четѣ.
Въ январѣ, до случаю новоселья, Дмитрій Петровичъ затѣялъ маскарадъ, на которомъ намъ нельзя было не быть и нельзя было быть иначе, какъ въ костюмахъ. Къ счастію, добрый знакомый снабдилъ меня полнымъ костюмомъ Бедуина, который пришлось мнѣ влачить до самаго ужина. Замѣчательнѣйшимъ явленіемъ на этомъ маскарадѣ была величавая блондинка Норма и красавецъ брюнетъ Мефистофель съ краснымъ перомъ на беретѣ, цѣлый вечеръ не покидавшій Нормы. По заламъ носился шепотъ, что далеко неблагонадежный въ нравственномъ отношеніи Мефистофель дѣлаетъ брачное предложение Нормѣ, которая, не будучи въ состояніи
