лотовъ“ — носъ вашъ учуетъ нѣчто похожее на свѣжее вѣяніе чего-то похожаго на талантъ.
„А теперь безъ пунктовъ: видѣли ли вы Толстаго? Я сегодня только получилъ письмо, посланное имъ въ сентябрѣ черезъ книжный магазинъ Давыдова (хороша исправность купцовъ русскихъ!) — ко мнѣ. Въ этомъ письмѣ онъ говоритъ о своемъ намѣреніи оскорбить меня, извиняется и т. д. А я почти въ то самое время, вслѣдствіе другихъ сплетенъ, о которыхъ я, кажется, писалъ вамъ, посылалъ ему вызовъ и т. д. Изо всего этого должно вывести заключеніе, что наши созвѣздія рѣшительно враждебно двигаются въ эѳирѣ, и потому намъ лучше всего, какъ онъ самъ предлагаетъ, избѣгать свиданія. Но вы можете написать ему или сказать (если вы увидите), что я (безъ всякихъ фразъ и каламбуровъ) издали его очень люблю, уважаю и съ участіемъ слѣжу за его судьбой, но что вблизи все принимаетъ другой оборотъ. Что дѣлать! намъ слѣдуетъ жить, какъ будто мы существуемъ на различныхъ планетахъ или въ различныхъ столѣтіяхъ.
„Боткинъ сегодня былъ у меня и велитъ излить передъ вами всю свою нѣжность. Онъ извиняется, что не пишетъ, но увѣряетъ, что любитъ васъ искренно и сердечно. — Поклонитесь отъ меня всѣмъ пріятелямъ, разумѣется, начиная съ вашей жены. Вы вѣроятно увидите Маслова, пожмите ему руку. А объ геррѣ О…… надо подумать., Неужели такъ всѣмъ деньгамъ и пропадать!
14 января 1862 года онъ же:
„Любезнѣйшій Аѳанасій Аѳанасьевичъ, прежде всего я чувствую потребность извиниться передъ вами въ той совершенно неожиданной черепицѣ (tuile, какъ говорятъ французы), которая свалилась вамъ на голову, по милости моего письма. Одно, что меня утѣшаетъ нѣсколько, это то, что я никакъ не могъ предвидѣть подобную выходку Толстаго и думалъ все устроить къ лучшему, оказывается, что это такая рана, до которой уже лучше не прикасаться. Еще разъ
