узнала дорогу. Самыми затруднительными для меня были спеціальные земледѣльческіе вопросы, касательно времени полевыхъ работъ и послѣдовательности ихъ пріемовъ.
На первое время Алекс. Никит, справедливо совѣтовалъ мнѣ держаться крестьянскаго правила: „какъ люди, такъ и мы“, т.-е. соображать свои дѣйствія съ дѣйствіями сосѣдей, но впослѣдствіи я узналъ изъ опыта, что необходимо предупреждать сторонніе примѣры. О моихъ первыхъ попыткахъ на поприщѣ вольнонаемнаго труда я писалъ своевременно въ Русскомъ Вѣстникѣ, подъ заглавіемъ „Изъ деревни“, и возбудилъ этими фотографическими снимками съ дѣйствительности злобныя на меня нападки тогдашнихъ журналовъ, старавшихся обличать все, начиная съ неисправныхъ дождевыхъ трубъ на столичныхъ тротуарахъ, но считавшихъ и считающихъ понынѣ всякую сельскую неурядицу прекрасною и неприкосновенною. Но шила въ мѣшкѣ не утаишь, неурядицы привлекаютъ все большее вниманіе правительства, принимающаго противъ нихъ законныя мѣры. Теперь уже самые наивные люди знаютъ, что порубки и потравы — величайшее зло не только матеріальное, но и нравственное.
Пока я съ ревностью кидался за пріобрѣтеніемъ осѣдлости, въ ближайшей нашей атмосферѣ произошло событіе по себѣ маловажное, но вліятельное, какъ я полагаю, на дальнѣйшій ходъ моей жизни. Я говорю о Марьюшкѣ. Она, не взирая на свои почтенныя лѣта и далеко невзрачную физіономію, съ помощью однихъ рѣшительныхъ нарядовъ, сумѣла овладѣть сердцемъ молодаго, очень хорошаго повара Борисовыхъ. А такъ какъ Марьюшка не рѣшилась отъ насъ отойти, то мы весьма кстати очутились съ прекраснымъ поваромъ.
Въ нашихъ воспоминаніяхъ намъ нерѣдко придется встрѣчаться со знакомою уже личностью старика Тургенева, дяди Ивана Сергѣевича. Родной братъ отца поэта, Ник. Ник. Тургеневъ еще при жизни матери Ивана Сергѣевича помогалъ ей въ веденіи обширнаго ея хозяйства, а послѣ раздѣла имѣній между братьями Николаемъ и Иваномъ Тургеневыми, Николай Никол. безвыѣздно проживалъ съ семействомъ въ Спасскомъ, куда владѣлецъ Иванъ Сергѣевичъ являлся только
