Страница:Фет, Афанасий Афанасьевич. Мои воспоминания. Том 1.djvu/340

Эта страница была вычитана


  
— 326 —



Въ Новоселкахъ, за исключеніемъ отсутствія хозяйки, ни что не измѣнилось; но это отсутствіе тяготѣло на всѣхъ гораздо болѣе, чѣмъ еслибы причинялось смертью. Какъ правы утверждающіе, что люди руководствуются волей, а не разумомъ. О любомъ больномъ, даже объ усопшемъ не стѣсняясь говорятъ близкимъ людямъ и даже дѣтямъ, но о душевно больномъ упорно молчатъ. Это-то невольное молчаніе такъ тяготитъ всѣхъ близкихъ. По крайней мѣрѣ, я лично все болѣе проникался сознаніемъ шаткости нашего пребыванія въ Новоселкахъ, и мысль, — отыскать несомнѣнное мѣстопребываніе, возникшая во мнѣ съ первою болѣзнью сестры, — стала настоятельно требовать неотложнаго осуществленія.

Если въ трудовой и озабоченной жизни мнѣ и представлялись удачи, то онѣ вполнѣ заслуживали этого имени, и если, бросаясь во всѣ стороны, я не попадалъ въ просакъ и не погибалъ окончательно, то это было дѣломъ судьбы, но никакъ не моей предусмотрительности.

Подъ вліяніемъ городской и матеріальной тѣсноты, всякій мало-мальски чистенькій уголокъ казался мнѣ раемъ; и впродолженіе послѣднихъ трехъ мѣсяцевъ, присмотрѣвъ небольшое серпуховское имѣньице, я платилъ жалованье будущему въ немъ прикащику. Конечно, надо благодарить судьбу, что покупка эта, подобно многимъ другимъ, не состоялась; въ томъ числѣ и покупка отдѣльной дачи при Тургеневскомъ Спасскомъ, носящей имя Кальна.

Однажды пріѣхавшій къ намъ въ половинѣ мая Ник. Ник. Толстой объявилъ, что сестра его графиня М. Н. Толстая вмѣстѣ съ братьями убѣдили его ѣхать заграницу отъ несносныхъ приливовъ кашля. Исхудалъ онъ, бѣдный, къ этому времени очень, не взирая на обычную свою худобу; и по временамъ сквозь добродушный смѣхъ прорывалась свойственная чахоточнымъ разражительность. Помню, какъ онъ разсердился, отдернувъ руку отъ руки пріѣхавшаго за нимъ его кучера, ловившаго ее для лобзанія. Правда, онъ и тутъ ничего не сказалъ въ лицо своему крѣпостному; но когда тотъ ушелъ къ лошадямъ, онъ съ раздраженіемъ въ голосѣ сталъ жаловаться мнѣ и Борисову: „съ чего вдругъ этотъ скотъ выдумалъ цѣловать руку? отъ роду этого не было“.