вѣчалъ на предыдущее. Причина та, что я все поджидалъ оттисковъ и думалъ написать тебѣ по прочтеніи повѣсти Тургенева. Но оттисковъ все еще нѣтъ, и я не хочу уже болѣе откладывать. Прежде всего хочу похвалить тебя за твою мысль купить земли у Тургенева и выстроить себѣ Эрмитажъ. Мысль во всѣхъ отношеніяхъ отличная, только не забудь, что Эрмитажъ безъ рѣки никуда не годится, а сколько мнѣ помнится, у Тургенева рѣки нигдѣ нѣтъ. Это непремѣнно прими къ соображенію. Ты не можешь себѣ представить, съ какимъ нетерпѣніемъ я жду прочесть его Наканунѣ. Третьяго дня получены здѣсь №№ январьскіе петербургскихъ журналовъ; я успѣлъ пробѣжать только статью Дружинина о Бѣлинскомъ и „Воспоминанія“ о немъ Панаева въ Современникѣ. Статья Дружинина вообще очень слаба; что касается до „Воспоминаній“ Панаева, состоящихъ большею частію изъ писемъ Бѣлинскаго, то они произвели на меня такое впечатлѣніе, что я цѣлый вечеръ проходилъ словно во снѣ, забылъ идти на одинъ званый вечеръ и до перваго часа ночи бродилъ по Парижу, совершенно погруженный въ прошлое. Ты меня какъ-то упрекалъ за то, что я не скучаю, но я часто вспоминаю это „прошлое“', и моя ли въ томъ вина, что въ этомъ „прошломъ“ заключено все мое лучшее? Моя ли въ этомъ вина, что смерть отрываетъ отъ сердца лучшихъ людей и лучшія чувства? Нѣтъ, я не скучаю, но одинокая жизнь иногда страшно тяготитъ меня. Сдѣлаться эгоистическимъ, эпикурейскимъ старцемъ, — увы! — я не могу. Къ сожалѣнію, въ этомъ снаружи высохшемъ сердцѣ сохранились всѣ прежнія юношескія стремленія, съ тою только разницей, что подъ старость человѣкъ менѣе способенъ жить въ „общемъ“ въ отвлеченномъ. Но всему этому теперь ужь не поможешь.
„Московскіе господа, кажется, смотрятъ на литературный фондъ съ озлобленіемъ. Это мнѣ понятно. Московскіе господа всегда смотрѣли на литературу свысока и съ пренебреженіемъ. Это старинное важничанье науки передъ искусствомъ: они все находятъ, что литература не довольно преклоняется передъ ними. А потомъ кто виноватъ, что наши московскіе господа распались на маленькіе кружки и за деревьями не хотятъ видѣть лѣса?
