циническаго Некрасова: это ручательство слабое. Что жь! надобно и это испытать въ жизни; все надобно испытать. Третье чтеніе образуется: оно будетъ происходить ровно черезъ недѣлю — съ Островскимъ, Писемскимъ, Майковыми и Полонскимъ или Некрасовымъ.
„Напишите, что вы подѣлываете хорошаго. Я часто вспоминаю о любезной Сердобинкѣ[1]. Кланяйтесь всѣмъ: женѣ вашей, Борисову, Николаю Толстому, Маслову, Ольгѣ N. Меня грызетъ мысль, что она могла меня счесть за невѣжу. Что подѣлываетъ Снобъ и юный Гидрокефалъ?[2] Не разрѣшилась ли чѣмъ-нибудь ваша Муза? Изъ Гафиза выкинули едва ли не лучшія стихотворенія; это очень жаль. Цензурныя здѣсь дѣла нехороши: вѣтеръ опять задулъ съ сѣвера. — Будьте здоровы, — это главное. Жму вамъ руку.
Л. Толстой писалъ мнѣ отъ 23 февраля 1860:
„Ваше письмо ужасно обрадовало меня, любезный другъ Аѳанасій Аѳанасьевичъ. Нашему полку прибудетъ, и прибудетъ отличный солдатъ. Я увѣренъ, что вы будете отличный хозяинъ. Но дѣло въ томъ, что вамъ купить? Ферма, о которой я говорилъ подъ Мценскомъ, далеко отъ меня и, сколько я помню, продавалась за 16 тысячъ. Больше ничего о ней не знаю. А есть рядомъ со мною, межа съ межой, продающееся имѣніе въ 400 дес. хорошей земли, и къ несчастью еще съ семидесятью душами скверныхъ крестьянъ. Но это не бѣда, крестьяне охотно будутъ платить оброкъ, какъ у меня, 30 рублей съ тягла; съ 23 тысячъ — 660 и не менѣе ежели не болѣе должно получиться при освобожденіи, и у васъ останется 40 дес. въ полѣ, въ четырехъ поляхъ неистощенной земли и луговъ около 20 дес, что должно давать около 2.000 рублей дохода, итого 2.500 руб., а за имѣніе просятъ 24 тысячи безъ вычета долга, котораго должно быть около 5.000. Мѣстоположеніе и по живописности, и по близости шоссе и Тулы очень хорошо, грунтъ — хорошій сугли-
