моего не получили? Я вамъ ихъ написалъ цѣлыхъ четыре — въ стихахъ и въ прозѣ, адресуя въ городъ Мценскъ. Это письмо я наконецъ рѣшаюсь отправить черезъ дядю Николая Николаевича. Авось хоть такъ оно дойдетъ. — Черезъ шесть недѣль, если я буду живъ, я васъ увижу. Мое мѣсто уже взято на пароходѣ, отплывающемъ изъ Штетина 4 сентября. Стало быть къ Никитину дню (14 сентября) я въ Спасскомъ и на другой же день колочу вальдшнеповъ. Неутѣшительныя ваши свѣдѣнія объ охотѣ въ Щигровкѣ меня смущаютъ: отчего же это нѣтъ тетеревовъ? Радуетъ меня успѣхъ моей Весны; если она такъ же будетъ хороша, какъ собою красива, то она далеко пойдетъ. А пока лущите дупелей съ Аѳанасіемъ, только въ Карачевскихъ, а не въ прошлогоднихъ болотахъ.
„Я не читалъ статьи о вашемъ Цезарѣ, но фактъ допущенія въ статьѣ, подписанной незнакомымъ именемъ, пріятельскихъ шутокъ, вродѣ: „Брыкни“ и т. д. достоинъ господина Некрасова и его вонючаго цинизма. Кажется, легко было понять, что ни мнѣ, ни вамъ (въ особенности мнѣ) это не могло быть пріятно. Да и наконецъ, какое имѣютъ эти господа право покушаться на частныя дѣла? Да, вѣдь этому злобно зѣвающему барину, сидящему въ грязи, все равно... „Она умерла...“ Но мнѣ это очень досадно. — До свиданія! Кланяюсь всѣмъ вашимъ и жму вамъ руку. Будьте здоровы.
Наконецъ, послѣ долгихъ сборовъ и обѣщаній, Тургеневъ пріѣхалъ въ Спасское, и мы, хотя съ грѣхомъ пополамъ, поохотились съ нимъ на куропатокъ и вальдшнеповъ. На одномъ изъ приваловъ онъ вдругъ предался своей обычной забавѣ придираться къ моей безпамятности съ географическими именами, требуя, напримѣръ, двадцати названій французскихъ городовъ. На этотъ разъ онъ требовалъ только пяти португальскихъ, кромѣ Лисабона. „Только пяти“, настойчиво прибавлялъ онъ. Назвавъ Опорто и Коимбру, я было сталъ втупикъ, но вдругъ вспомнилъ урокъ изъ Арсеньевской географіи, и языкъ мой машинально пролепеталъ: Тавиро, Ѳаро и Лагосъ портовые города. „Ха-ха-ха! вынужденно захохоталъ
