„Поклонитесь отъ меня всѣмъ: вашей женѣ, вашей сестрѣ, Борисову. Будьте здоровы. Дружески жму вамъ руку.
Слѣдующее за этимъ письмо требуетъ нѣкотораго разъясненія, безъ котораго не можетъ быть понятно.
Изъ подлинныхъ писемъ Тургенева можно было видѣть его привычку пародировать иногда очень забавно не нравящіеся ему стихи. Такъ, между прочимъ, во время чтенія въ пріятельскомъ кругу моего перевода Юлія Цезаря, Тургеневъ, пародируя нѣкоторые стихи, придумалъ:
«Брыкни, коль могъ, большаго пожелавъ
Стать имъ, коль нѣтъ и въ меньшемъ безъ препонъ».
Конечно, такія пародіи предназначались для пріятельскаго круга, а никакъ не для публики, чего, конечно, не могъ не понимать Некрасовъ; а между тѣмъ въ разборѣ моего „Цезаря“ онъ напечаталъ эту пародію, нимало не стѣсняясь. Въ примѣръ обычной его безцеремонности, Тургеневъ приводитъ случай съ длинною повѣстью Некрасовскаго пріятеля, тянувшеюся чрезъ нѣсколько книжекъ Современника. Повѣсть надоѣла Некрасову, громогласно зѣвавшему надъ ея корректурой; и вдругъ на самомъ патетическомъ мѣстѣ, не предупредивъ ни словомъ автора, онъ подписалъ: „она умерла“ — и сдалъ въ печать.
О несовпаденіи пропаганды Некрасова съ его дѣйствіями я бы могъ сказать многое. Остановлюсь на весьма характерномъ моментѣ.
Шелъ я по солнечной сторонѣ Невскаго лицомъ къ московскому вокзалу. Вдругъ въ глаза мнѣ бросилась встрѣчная коляска, за которою я, не будучи въ состояніи различить сѣдока, увидалъ запятки, усѣянныя гвоздями. Вспомнивъ стихотвореніе Некрасова на эту тему, я невольно вообразилъ себѣ его негодованіе, еслибъ онъ, подобно мнѣ, увидалъ эту коляску. Каково же было мое изумленіе, когда въ поравнявшейся со мною коляскѣ я узналъ Некрасова.
Тургеневъ писалъ изъ Куртавнеля 1 августа 1859:
„Что за притча, милѣйшій Фетъ, что вы ни одного письма
