«Безцѣнный Фетъ, мудрецъ и стихотворецъ!
Я получилъ любезное письмо,
Направленное вами изъ «Поляны», —
Въ томъ замкѣ, гдѣ вы нѣкогда со мною
Такъ спорили жестоко, и гдѣ я
У васъ въ ногахъ валялся униженно.
Въ немъ ничего не измѣнилось, только
Тотъ ровъ, который, помните, струился
Предъ вашими смущенными глазами, —
Теперь поросъ густой травой и высохъ;
И дѣти выросли... Что жь дѣлать дѣтямъ,
Какъ не рости? Одинъ я измѣнился
Къ гораздо худшему. Я всякій разъ
Какъ къ зеркалу приближусь, съ омерзѣньемъ
На пухлое, носастое, сѣдое
Лицо свое взираю... Что же дѣлать?
Жизнь насъ торопитъ, гонитъ насъ какъ стадо...
А смерть, мясникъ проворный, ждетъ да рѣжетъ...
Сравненіе достойное Шекспира!
(Не новое, однако, къ сожалѣнью!)
Я къ вамъ писалъ изъ города Виши
Недавно; стало-быть не нужно болѣ
Мнѣ говорить о личности своей.
Скажу одно: въ началѣ сентября
Я въ Спасскомъ, если шаръ земной не лопнетъ, —
И вмѣстѣ вальдшнеповъ мы пострѣляемъ.
Объ васъ я говорить хочу: я вами
Ужасно недоволенъ; берегитесь!
Скучливый человѣкъ, вы на стезю
Опасную ступили, не свалитесь
Въ болото злой зѣвающей хандры,
Слезливаго тупаго равнодушья!
Иллюзіи, вы говорите, нѣтъ...
Иллюзія приходитъ не извнѣ, —
Она живетъ въ самой душѣ поэта.
Конечно, въ сорокъ лѣтъ ужь не летаютъ
Надъ нами въ романтическомъ эѳирѣ
Обсыпанныя золотомъ и свѣтомъ
Тѣ бабочки съ лазурными крылами,
Которыя чаруютъ наши взоры
Въ дни юности; но есть мечты другія,
