Зато между каретниками оно долго было памятно, и мой старикъ Пироговъ, много лѣтъ спустя, говаривалъ: „хорошо такъ это случилось у Ильина, такъ и сошло благополучно, а случись у нашего брата, — ну и запирай заведеніе“.
Между тѣмъ Тургеневъ писалъ изъ Петербурга отъ 7 января 1859 г.
„Любезный Аѳанасій Аѳанасьевичъ, посылаю вамъ оттискъ моей повѣсти и прошу судить о ней строго и даже сурово, — и напишите мнѣ ваше мнѣніе. Тотчасъ по прочтеніи прошу передать экземпляръ Аксаковымъ съ прилагаемымъ письмомъ къ Сергѣю Тимофеевичу. — Ну прощайте, обнимаю васъ и кланяюсь вашей женѣ“.
P. S. „Не замѣшкайте передачей повѣсти“.
10 января онъ писалъ:
„Любезнѣйшій Фетъ, пишу вамъ два слова впопыхахъ: уголъ разумѣется у меня вамъ всегда готовъ — пріѣзжайте и погостите. Вы пишете, что Л. Толстой сюда поѣхалъ — здѣсь онъ никому не показался, должно быть въ Бологовѣ опять схватился съ медвѣдемъ.
„Кланяюсь вашей женѣ и жду васъ. Получили ли вы мою повесть.
Отправляясь на свою Грайворонку, братъ нанялъ долгаго извощика съ закрытой кругомъ повозкой. Снѣга въ этомъ году были громадны, и къ тому же, какъ нарочно, со дня выѣзда брата изъ Москвы, поднялись мятели. Легко себѣ представить безконечное ныряніе по ухабамъ съ плетушкой, наполненной щенками, съ ночлегами, при которыхъ щенки вносились въ избу и откармливалисъ молокомъ.
Наступалъ мартъ мѣсяцъ и, приказавши поставить карету-тарантасъ на полозья, я ежедневно сталъ торопить нашъ отъѣздъ въ Новоселки, зная, что по обтаявшему шоссе никакіе ямщики не возьмутся везти большаго саннаго эки-
