силъ за него сто рублей. Не взирая на то, что истратить въ то время на свою прихоть сто рублей было съ моей стороны почти непростительно, я спалъ и видѣлъ предъ собою красавца Снопса и упросилъ разсказывавшаго о его способностяхъ чудеса хозяина показать его въ полѣ. Осенній пролетъ вальдшнеповъ еще не кончился, и мы, нанявши извощика, отправились за городъ съ охотникомъ, уснащавшимъ обильно весь разговоръ свой фразою: „по-французски“. Такъ на постояломъ дворѣ, наливая себѣ въ стаканчикъ водки изъ объемистой фляжки, онъ, выпивши и закусивши кускомъ хлѣба, сказалъ: „по-французки“. Затѣмъ, подвязавъ калоши брюкъ сверхъ голенищевъ желтыми бумажными фитилями изъ своего магазина, онъ не преминулъ сказать: „по-французски“. Почему онъ предполагалъ, что французы такъ собираются на охоту — дѣло его. Только однажды видѣлъ я короткую стойку Снопса, такъ какъ вѣроятно напуганный вальдшнепъ не выдержалъ, но тѣмъ не менѣе красота собаки меня побѣдила, и я ее купилъ. Тургеневу Снопсъ тоже очень понравился; разохотился и братъ Петруша, глядя на красивую собаку, и съ тѣмъ большимъ рвеніемъ сталъ искать для себя породистой собаки, что ходить за нею спеціально было кому, такъ какъ изъ деревни онъ выписалъ себѣ кучера съ рысистою лошадью и слугу Антона. Навѣстивши бывшаго хозяина Снопса, братъ высказалъ свое желаніе имѣть бѣлую безъ отмѣтъ самку сетера, и, конечно, желаемая собака нашлась у пріятеля магазинщика, или была имъ нарочно пріискана для брата. Тутъ съ страстнымъ увлеченіемъ, отличавшимъ всѣ дѣйствія брата, начались самыя оригинальныя съ его стороны продѣлки. Предлагаемая самка должна была въ скорости принести щенятъ знаменитой породы; поэтому, чтобы окружить должнымъ попеченіемъ ожидаемыхъ щенятъ, братъ нанялъ отдѣльное помѣщеніе, изъ двухъ комнатъ въ нижнемъ этажѣ флигеля, въ которомъ проживала сама хозяйка дома. Казалось бы, этого было довольно; но брату вздумалось въ новомъ своемъ помѣщеніи устроить угощеніе продавцамъ охотникамъ. Для этого, кромѣ всякихъ дорогихъ закусокъ, были нашему повару заказаны маіонезъ и разнаго рода блюда. Но что всего было для меня страннѣе, это то,
