ловѣкъ дѣтей, надъ которыми отецъ нашъ былъ опекуномъ. Всѣ дѣти Борисовы, за исключеніемъ средняго брата Ивана Петровича и меньшой сестры Анны, перемерли отъ чахотки. Иванъ Петровичъ Борисовъ, замѣчательно малаго роста и далеко не красивый брюнетъ, выпущенъ изъ Московскаго кадетскаго корпуса въ артиллерію и на первыхъ порахъ служилъ въ Москвѣ при штабѣ шестаго корпуса; но получивши, по достиженіи 21-го года, въ полное распоряженіе свое наслѣдственное Фатьяново, онъ вдругъ изъ артиллеріи перепросился въ кирасирскій Военнаго Ордена полкъ корнетомъ, надъ чѣмъ покойный отецъ нашъ хохоталъ до слезъ, говоря: „какая странная мысль! Съ такой фигурой передъ кирасирскимъ фронтомъ! Воробей на крышѣ“.
Отецъ не ошибся. Когда я, по вызову Борисова, въ свою очередь поступилъ въ тотъ же полкъ, то нашелъ Борисова въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ со всѣмъ полкомъ; но въ теченіи полугода, прожитаго мною съ нимъ на одной квартирѣ, я не видалъ его ни разу на лошади, и на все время лагерныхъ сборовъ его отправляли въ Кременчугъ въ инспекторскій караулъ. Невеселая жизнь досталась на долю бѣднаго Борисова. Хотя я его зналъ съ малолѣтства и состоялъ съ нимъ всегда въ дружескихъ отношеніяхъ, тѣмъ не менѣе не берусь заглянуть въ самую глубь души его. Далеко недюжиннаго ума, онъ не лишенъ былъ комическаго таланта и умѣлъ нравиться самымъ разнообразнымъ людямъ. Замѣчательно храбрый и лѣнивый до безпечности, онъ ловко умѣлъ угодить всякому нужному человѣку, но — миръ бедному праху его! — не буду разсуждать, а стану разсказывать все мнѣ о немъ извѣстное, тѣмъ болѣе, что на жизненномъ горизонтѣ Тургенева онъ былъ однимъ изъ крупныхъ созвѣздій.
Черезъ полгода по прибытіи моемъ въ полкъ, Борисовъ, запасшись крымскими борзыми, вышелъ въ отставку и уѣхалъ къ себѣ въ деревню. Тамъ онъ, конечно, являлся домашнимъ человѣкомъ въ домѣ бывшаго опекуна, увидалъ Надю, и судьба его была рѣшена навсегда. Получивъ на тайное отъ отца предложеніе рѣшитедьный отказъ Нади, онъ, какъ писаль мнѣ, съ горя снова поступилъ на службу на Кавказъ.
