въ гостиной и, поздоровавшись съ Тургеневымъ, объявилъ мнѣ, что давно знакомъ со мною по литературѣ. Тургеневъ, какъ это нерѣдко случалось, былъ въ духѣ и очень любезенъ; посмотрѣвъ тихонько на часы, я замѣтилъ, что уже одиннадцатый часъ. Догадался и Тургеневъ, что намъ пора освободить любезныхъ хозяевъ, и мы было поднялись прощаться, но хозяйка объявила, что безъ ужина никакъ невозможно. Мы всѣ отправились въ столовую, гдѣ помѣстились: Тургеневъ по лѣвую, а я по правую руку хозяйки. Здѣсь совершенно такъ же, какъ у насъ при отцѣ въ Новоселкахъ, насъ ожидалъ тотъ же обѣденный столъ въ пять блюдъ, начиная съ супа. Проголодавшись за дорогу, я не заставлялъ себя просить; но Тургеневъ, весьма рѣдко ужинавшій, бралъ кушанья болѣе для вида. Въ концѣ ужина появилось освѣщенное изъ середины желе. Съ меня начали обносить блюдо, и я тотчасъ же увидалъ, что доморощенный Ватель произвелъ освѣщеніе своего прозрачнаго Колизея посредствомъ мужскаго наперстка, прилѣпленнаго желткомъ къ серединѣ блюда, со вставленнымъ восковымъ огаркомъ. Измѣривъ глазами всю опасность предстоящей задачи, я запустилъ ложку съ толстаго наружнаго основанія желейнаго вѣнца и торжественно положилъ свою добычу на тарелку. Затѣмъ слуга, обойдя хозяйку, поднесъ блюдо Тургеневу, за манипуляціями котораго я сталъ смотрѣть во всѣ глаза. Этотъ простодушно неосторожный человѣкъ, не боясь, вѣроятно, обременить желудокъ желеемъ, смѣло разсѣкъ ложкою вѣнецъ и положилъ себѣ порядочный кусокъ на тарелку. Но въ тотъ же мигъ концы, подходящіе къ бреши, дрожа повалились на огарокъ, затрещавшій и пустившій струйку копоти. При этомъ Тургеневъ такъ жалобно посмотрѣлъ на меня, что только при помощи энергическихъ усилій я воздержался отъ душившаго меня смѣха. Молодой Онухтинъ проводилъ насъ въ свои комнаты и долго еще расточалъ намъ свои любезности.
— А вы, батюшка, сказалъ Тургеневъ, обращаясь ко мнѣ послѣ ухода молодаго хозяина, — цѣлый вечеръ безъ галстука.
Оказалось, что, мѣняя бѣлье, я второпяхъ забылъ надѣть галстукъ.
