дуэты, на которые пріѣзжала піанистка и любительница музыки графиня М. Н. Толстая, иногда въ сопровожденіи братьевъ — Николая и Льва, — или же одного Николая, который говорилъ:
— А Левочка опять надѣлъ фракъ и бѣлый галстухъ и отправился на балъ.
Днемъ я прилежно былъ занятъ переводами изъ Шекспира, стараясь въ этой работѣ найти поддержку нашему скромному бюджету, а вечера мы почти безотлучно проводили въ нашей чайной. Тутъ графъ Ник. Ник. Толстой, бывавшій у насъ чуть не каждый вечеръ, приносилъ съ собою нравственный интересъ и оживленіе, которые трудно передать въ немногихъ словахъ. Въ то время онъ ходилъ еще въ своемъ артиллерійскомъ сюртукѣ, и стоило взглянуть на его худыя руки, большіе, умные глаза и ввалившіяся щеки, чтобы убѣдиться, что неумолимая чахотка безпощадно вцѣпилась въ грудь этого добродушно-насмѣшливаго человѣка. Къ сожалѣнію, этотъ замѣчательный человѣкъ, про котораго мало сказать, что всѣ знакомые его любили, а слѣдуетъ сказать — обожали, пріобрѣлъ на Кавказѣ столь обычную въ то время между тамошними военными привычку къ горячимъ напиткамъ. Хотя я впослѣдствіи коротко зналъ Николая Толстаго и бывалъ съ нимъ въ отъѣзжемъ полѣ на охотѣ, гдѣ конечно ему сподручнѣе было выпить, чѣмъ на какомъ либо вечерѣ, тѣмъ не менѣе, въ теченіи трехлѣтняго знакомства, я ни разу не замѣчалъ въ Ник. Толстомъ даже тѣни опьяненія. Сядетъ онъ, бывало, на кресло, придвинутое къ столу, и понемножку прихлебываетъ чай, приправленный коніьякомъ. Будучи отъ природы крайне скроменъ, онъ нуждался въ распросахъ со стороны слушателя. Но наведенный на какую-либо тему, онъ вносилъ въ нее всю тонкость и забавность своего добродушнаго юмора. Онъ видимо обожалъ младшаго своего брата Льва. Но надо было слышать, съ какой ироніей онъ отзывался о его великосвѣтскихъ похожденіяхъ. Онъ такъ ясно умѣлъ отличать дѣйствительную сущность жизни отъ ея эфемерной оболочки, что съ одинаковою ироніей смотрѣлъ и на высшій, и на низшій слой кавказской жизни. И знаменитый охотникъ, старовѣръ, дядюшка Епишка, (въ „Казакахъ“ гр.
