цузы потеряли музыкальное чувство съ тѣхъ поръ, какъ стали забираться въ чуждую, несвойственную имъ высшую музыкальную сферу, какъ противны они въ своей Большой Оперѣ, такъ милы въ своей старой музыкѣ, совершенно соотвѣтствующей ихъ національному характеру. — Познакомился я съ пріѣхавшимъ сюда живописцемъ Ивановымъ — Человѣкъ онъ весьма умный и мыслящій, но, сколько мнѣ кажется, болѣе мыслящая, нежели художническая натура, и потому болѣе ищущая, нежели производящая. Мочи нѣтъ, какъ хочется видѣть его картину. Мнѣ страннымъ въ нѣкоторомъ отношеніи кажется его усиленное стремленіе довести историческую вѣрность своей картины до всевозможнаго совершенства. Для этой исторической вѣрности въ будущихъ своихъ произведеніяхъ, предпринимаетъ онъ путешествіе въ Сирію и въ Іерусалимъ. Такое кропотливое археологическое направленіе едва ли можетъ замѣнить творческую производительность и ту поэтическую вѣрность, какою увлекаетъ насъ Шекспиръ, при всѣхъ своихъ археологическихъ ошибкахъ, или старые итальянскіе живописцы. Боюсь выговорить, но творческимъ, поэтическимъ даромъ едва ли обладаетъ Ивановъ. Всѣ эти сомнѣнія разрѣшитъ мнѣ его картина, до которой считай вздоромъ всѣ мои о немъ мнѣнія“.
Однажды утромъ жандармъ съ желѣзной дороги, передавая мнѣ поклонъ отъ полковника С. С. Громеки, вручилъ заявленіе отъ желѣзной дороги о томъ, что вагонъ, въ который въ Петербургѣ погруженъ былъ нашъ товаръ, отъ зароненной искры сгорѣлъ, и мы можемъ получить въ Москвѣ остатокъ уцѣлѣвшихъ вещей. Легко себѣ представить горькія слезы жены моей, оставшейся не только безъ сравнительно дорогаго приданаго, но даже безъ необходимаго платья и бѣлья. Между тѣмъ кое какія вещи, какъ напримѣръ мраморные часы, бронзовые канделябры и часть бѣлья уцѣлѣли, и кромѣ того мы получили отъ Страховаго Общества 300 р. за сгорѣвшее. Вотъ что Василій Петровичъ писалъ изъ Рима 1 ноября 1857 года:
„Третьяго дня вечеромъ пріѣхали мы съ Тургеневымъ сюда,
