— Боже мой, кого я вижу! восклицаетъ Тургеневъ и бросается обнимать меня.
Мы отправились къ нему въ rие de l’Arcade и сговорились въ этотъ день вмѣстѣ отобѣдать.
— Вотъ говорилъ Тургеневъ: обыкновенно поэтовъ считаютъ сумасшедшими; а въ концѣ концовъ посмотришь на ихъ дѣйствія, и дѣло выходитъ не такъ безумно, какъ надо бы ожидать.
Въ головѣ моей промелькнуло, что никто лучше самого Тургенева не оправдываетъ мнѣнія о сумасшествіи поэтовъ. Но въ данную минуту мнѣ было вовсе не до сарказмовъ.
На другой день скорый поѣздъ помчалъ меня въ Діеппъ, но по мѣрѣ приближенія къ цѣли, мною начало овладѣвать раздумье. Хорошо, если невѣста получила мое вчерашнее письмо и постарается предупредить меня; иначе, какъ отыскать мнѣ ихъ въ значительномъ городѣ, наполненномъ иностранными гостями? Еслибы я даже кому-либо изъ нихъ попался на улицѣ, то едва ли бы они признали гвардейскаго офицера въ штатскомъ платьѣ. Однако тамъ видно будетъ, что предпринять, а въ настоящую минуту нужно удержать единственную, оставшуюся на дебаркадерѣ коляску. Забравши съ собою небольшой чемоданъ, я предался волѣ извощика, пробиравшагося довольно медленно по песчаному полю, отдѣлявшему городъ отъ дебаркадера. Въ поискахъ за какимъ-либо лицомъ, могущимъ оказать мнѣ помощь, прошло столько времени, что когда я подъѣзжалъ уже къ мосту черезъ небольшую бухту, за которой начинались городскія улицы, на всей площади уже не было ни души. Солнце, отражаемое бѣлымъ пескомъ, пекло невыносимо.
Въ это время, какъ я узналъ потомъ, у Боткиныхъ происходило слѣдующее. Ко времени прихода поѣзда, Василій Петровичъ зашелъ за своими сестрами, чтобы вмѣстѣ съ ними встрѣтить меня. Зная его кропотливость, сестры уже дожидались одѣтыя. Но онъ на этотъ разъ, какъ нарочно, опоздалъ, и такъ какъ всѣ извощики уѣхали къ поѣзду, то вынужденный идти на значительномъ разстояніи къ дебаркадеру, Боткинъ сталъ нестерпимо ворчать на сестеръ и такимъ тономъ, какъ будто бы онѣ были причиною замедленія. Когда,
