часть „Горя отъ ума“, написанную стихами, старавшимися, очевидно, подражать Грибоѣдовскимъ. При этомъ въ разговорѣ она говорила наизусть какой-либо стихъ и затѣмъ спрашивала меня: „Изъ какого это „Горя отъ ума?“: изъ Грибоѣдовскаго или изъ моего?“
Позднѣе, въ перечнѣ сочиненій гр. Ростопчиной у Гербеля, я не нашелъ ея „Горя отъ ума“, и не могу сказать, было ли оно напечатано. Помню только, что остріе сатиры было обращено на учителей, врывающихся въ дома въ качествѣ жениховъ.
Жребій былъ брошенъ, и жизнь моя круто поворачивала по новому руслу, измѣняя прежнее теченіе. Я тотчасъ же подалъ въ безсрочный отпускъ и занялся приготовленіемъ обстановки новой жизни. Зная крайнюю ограниченность совокупныхъ нашихъ будущихъ средствъ, я долженъ былъ разрѣшить трудную задачу достиженія наибольшаго результата при наименьшихъ издержкахъ. Долго искалъ я подходящей квартиры и, наконецъ, нашелъ за Москвою -рѣкою на Полянкѣ цѣлый просторный и, можно сказать, великолѣпный бель-этажъ, требовавшій, правда, нѣкоторыхъ поправокъ, половину которыхъ я принялъ на свой счетъ. Вспоминаю о баснословно сходной цѣнѣ найма, какой, конечно, уже не повторится. Я увѣренъ, что въ настоящее время бывшая квартира наша, съ экипажнымъ сараемъ и конюшней на четыре стойла и ледникомъ, отдается не менѣе двухъ тысячъ рублей; тогда какъ я нанималъ ее за 350 рублей! Къ небольшой четверомѣстной каретѣ я купилъ пару воейковскихъ вороныхъ лошадей, заказаль мебель и завелъ то, что обыкновенно называютъ: „и ложку, и плошку“.
Въ то время какъ въ нанятой мною квартирѣ переламывали и передѣлывали печи, подновляли потолки и оклеивали стѣны, — въ домѣ Боткиныхъ, до которыхъ изь заграницы дошли положительныя извѣстія о предстоящемъ замужствѣ ихъ сестры, тоже затѣявалась ломка на опустѣвшихъ антресоляхъ; и мнѣ, не дожидаясь свадьбы, пришлось забирать и перевозить къ себѣ рояль и мебель моей невѣсты.
При разнообразныхъ и мелочныхъ заботахъ устройства новаго гнѣзда, время шло незамѣтно. Но но мѣрѣ того какъ
