ланіе угодить Ваcилію Петровичу, представившему меня въ качествѣ стариннаго своего пріятеля, было отчасти причиною любезности, съ которою отнеслись ко мнѣ всѣ члены семейства, прося меня во всякое время приходить запросто къ обѣденному столу.
Наступила Страстная недѣля, и Боткины пригласили меня къ Пасхальной заутренѣ и къ разгавливанью. Вслѣдствіе такого приглашенія, я отправился съ вечера отдохнуть во флигель Василія Петровича, приказавъ слугѣ принести мнѣ полную форму и три заказанныхъ букета цвѣтовъ. Василій Петровичъ, не взирая на свой скептицизмъ, съ восторгомъ выстаивалъ торжественную службу Свѣтлаго Воскресенія. Дѣйствительно, при яркомъ внутреннемъ и наружномъ освѣщеніи богатой московской церкви и дорогомъ хорѣ пѣвчихъ, служба отличалась полной торжественностью. Затѣмъ всѣ отправились къ пасхальному столу, на которомъ стояли передъ дамами поднесенные мною букеты.
Памятна мнѣ во всѣхъ подробностяхъ небольшая сцена на другой или третій день праздниковъ, о которой не могу и понынѣ вспомнить безъ улыбки. Между залой съ накрытымъ обѣденнымъ столомъ и гостиной, въ небольшой диванной была приготовлена закуска, къ которой приглашали гостей. Помню, что черезъ залу прошелъ Аполлонъ Григорьевъ въ новой съ иголочки черной венгеркѣ со шнурами, басономъ и костыльками, напоминавшей боярскій кафтанъ. На ногахъ у него были ярко вычищенные сапоги съ высокими голенищами, вырѣзанными подъ колѣнями сердечкомъ. Когда Григорьевъ въ свою очередь ушелъ въ дверь диванной, чтобы раскланяться съ хозяйкой, — сидѣвшая въ концѣ залы на паркетѣ годовая дѣвочка, дочь хозяйки дома, вдругъ поднялась на ножки и, смотря вслѣдъ Григорьеву, закивала головой, подымая правую ручейку ко лбу.
— Посмотрите, посмотрите! смѣясь воскликнулъ Василій Петровичъ: Надя-то молится вслѣдъ Григорьеву; она сочла его за священника. Дѣйствительно, продолжалъ Василій Петровичъ, такіе сапоги носитъ старое купечество, хотя въ нихъ собственно ничего нѣтъ русскаго. Это принадлежность костюма восемнадцатаго вѣка, и консерватизмъ выражается
