— Да черезъ полчаса, а самое позднее черезъ три четверти.
Хлопотать было нечего, любезный Віардо съ утра приказалъ взять для меня мѣсто въ куп̀е. Теперь пять часовъ, дилижансъ пойдетъ черезъ часъ, будетъ шесть, да пройдетъ четыре, будетъ десять, да по желѣзной дорогѣ тридцать пять минутъ, слѣдовательно мнѣ придется обѣдать не раньше одиннадцати. Это что-то поздно.
— Нѣтъ ли тутъ гостинницы?
— Есть, отличная.
Я отправился въ отличную гостинницу, и она оказалась вполнѣ отличной отъ всѣхъ гостинницъ въ мірѣ, исключая нашихъ почтовыхъ. Какъ я ни бился, не могъ достать ни супу, ни прочаго.
— „Нѣтъ ли мяса?“ — „Есть“. — „Что такое?“ — „Голубенокъ“.
— „Одинъ?!“ — „Одинъ“.
— Дайте пожалуйста голубенка, и съ этимъ словомъ я вошелъ въ небольшую обѣденную залу.
За круглымъ столомъ сидѣла дама и рядомъ съ нею пожилой господинъ, по осанкѣ и щетинистымъ усамъ котораго легко можно было узнать стараго солдата первой имперіи, еслибы даже въ петлицѣ не алѣла неизбѣжная розетка Почетнаго Легіона. Передъ ними стояла бутылка краснаго вина и блюдо сочной телятины, a подлѣ на стулѣ лежалъ бѣлый хлѣбъ, похожій на двухъ-аршинный отрубокъ березоваго бревна. Что дѣлать? Ѣсть нечего. Принесенный голубенокъ, попахивающій пережареннымъ масломъ, исчезъ, оставивши жалкіе слѣды своего существованія. Я потребовалъ сыру и полбутылки шампанскаго.
— Шампанскаго нѣтъ.
— Какъ нѣтъ? сказалъ обиженнымъ тономъ наполеоновскій капитанъ. — Спросите въ лавкѣ у такого-то.
— У него нѣтъ.
— Ну такъ у такого-то.
— Я послала, отвѣчала хозяйка, да не знаю, есть ли. Ну, Rosay! Въ двухъ шагахъ отъ Шампаньи, и не достанешь полбутылки вина. Наконецъ явилась полбутылка сомнительнаго
