бокій каменный ровъ, огибающій весь замокъ: Легкіе, очевидно въ позднѣйшее время черезъ него переброшенные, мостики вели подъ своды деревъ парка. Тишина, не возмущаемая ничѣмъ. Я закурилъ сигару и отворилъ окно, — все та же мертвая тишина. Лягушки тихо двигались въ канавѣ по пригрѣтой солнцемъ зеленой поверхности стоячей воды. Съ полей, прилегающихъ къ замку, осень давно разогнала всѣхъ рабочихъ. Ни звука.
— Мадамъ приглашаетъ васъ въ гостиную, если вамъ угодно, проговорилъ лакей, не прося позволенія войти въ комнату.
— Слава Богу! Наконецъ-то! подумалъ я и пошелъ.
Въ гостиной, кромѣ знакомыхъ уже лицъ, я замѣтилъ женщину, присѣвшую у камина и передвигавшую бронзовую рѣшетку. При шумѣ моихъ шаговъ она обернулась, встала, и по свободной граціи и той любезно привѣтливой улыбкѣ, которою образованныя женщины умѣютъ встрѣчать гостя, не было сомнѣнія, что передо мной хозяйка дома. Я извинился въ хлопотахъ, причиненнымъ моимъ пріѣздомъ, на который Тургеневъ, безъ сомнѣнія, испросилъ позволеніе хозяйки.
— Очень рада случаю съ вами познакомиться, но Тургеневъ, по обычной разсѣянности, не сказалъ ни слова, и вотъ почему вы должны были ожидать, пока приготовятъ вашу комнату. Но теперь все улажено, садитесь пожалуйста.
Завязался разговоръ, и въ десять минутъ хозяйка вполнѣ успѣла хоть на время изгладить изъ памяти миніатюрную Одиссею этого дня.
— Теперь обычное время нашихъ прогулокъ. Не хотите ли пойти съ нами?
День былъ прекрасный. Острыя вершины тополей дремали въ пригрѣвающихъ лучахъ сентябрьскаго солнца, падалица пестрѣла вокругъ толстыхъ стволовъ яблонь, образующихъ старую аллею проселка, которою зàмокъ соединенъ съ шоссе. Изъ-подъ скошеннаго жнивья начиналъ зеленѣя выступать пушистый клеверъ; невдалекѣ, въ лощинѣ около канавы, усаженной вербами, паслись мериносы; на пригоркѣ два плуга, запряженные парами дюжихъ и сытыхъ лошадей, медленно двигались другъ за другомъ, оставляя за собою свѣжія, темно-
