объ угожденіи вкусамъ толпы. Послѣднюю задачу Наполеонъ III въ то время понималъ и исполнялъ во всемъ объемѣ.
Однажды мы съ Тургеневымъ сидѣли въ первомъ ряду креселъ театра Vaudeville на представленіи „La dame aux camelias“. Послѣднюю ломала передъ нами старая и чахоточная актриса, имени которой не упомню. Тургеневъ сообщилъ мнѣ шепотомъ, что покрывающіе ее брилліанты — русскіе. При ея лживыхъ завываніяхъ Тургеневъ восклицалъ: „Боже! что бы сказалъ Шекспиръ, глядя на всѣ эти штуки!“ А когда она безконечно завыла передъ смертью, я услыхалъ русскій шепотъ: „да ну, издыхай скорѣй!“ Между тѣмъ дамы въ ложахъ зажимали платками глаза. При такомъ несообразномъ зрѣлищѣ я не выдержалъ и, припавъ головою къ рампѣ, затрясся неудержимымъ смѣхомъ. Это не мѣшало Тургеневу давать мнѣ шепотомъ знать, что многіе недовольные взоры обращены на меня, и что если я буду продолжать смѣяться, грозное „à la porte!“ не заставитъ ждать себя.
Покуда я осматривалъ парижскія диковинки, Тургеневъ успѣлъ уѣхать, и я снова сталъ испытывать скуку, не взирая на любезныя услуги Делаво.
Недѣли черезъ двѣ, я получилъ отъ Тургенева письмо слѣдующаго содержанія: „Съ послѣдняго свиданія нашего въ Парижѣ я поселился у добрыхъ пріятелей и почти ежедневно таскаюсь съ хозяиномъ дома на охоту, хотя куропатокъ въ этотъ годъ весьма мало. Не знаю, когда буду въ Парижѣ. Если вамъ скучно, садитесь на желѣзную дорогу, взявъ предварительно билетъ въ дилижансъ, отходящій въ Rosay en Вгіе, куда къ вамъ навстрѣчу вышлютъ экипажъ изъ Куртавнеля, имѣнія г. Віардо. По крайней мѣрѣ получите понятіе о французской, деревенской жизни“.
Въ самомъ дѣлѣ, — подумалъ я, — отчего же не проѣхаться и не взглянуть? И вслѣдъ затѣмъ написалъ, что въ будущій понедѣльникъ выѣду. Въ понедѣльникъ, набравъ небольшую лукошку персиковъ и фонтенебльскаго винограда, до котораго Тургеневъ былъ большой охотникъ, я рано утромъ отправился на желѣзную дорогу. Въ вагонѣ мѣста много да и ѣхать пришлось только полчаса, слѣдовательно, съ плодами
