Въ пятидесятыхъ годахъ заграничныя поѣздки далеко не были такимъ легкимъ и будничнымъ дѣломъ, въ какое онѣ превратились въ наши дни. Поэтому очевидцу дотолѣ невиданнаго хотѣлось о немъ разсказать, а небывалому — послушать про всякія диковинки. Не удивительно, что въ 1856 и 1857 годахъ „Современника“ появились въ свое время довольно подробныя записки моей поѣздки въ Карлсбадъ, Парижъ и Италію. Но въ настоящее время меня интересуютъ не встрѣчавшіяся картины, а лица, посланныя судьбою въ русло моей жизни, безъ которыхъ самая прожитая жизнь невозможна и даже немыслима, какъ немыслимъ садъ безъ деревьевъ. Какъ ни сильно было впечатлѣніе, произведенное Европою на меня, засидѣвшагося въ совершенно бездорожной тогда еще Россіи, но минуя всѣ эти чудеса благоустройства и художественныхъ красотъ, переношусь прямо въ мою скромную гостинницу въ Карлсбадъ (zum schvartzen Bären) и къ ней прикрѣпляю дальнѣйшую нить воспоминаній. Судьба поставила меня въ исключительное положеніе къ настоящимъ запискамъ. Всѣ наиболѣе близкія лица, о которыхъ придется говорить, не только вымерли, но вмѣстѣ съ ними вымерли и второстепенныя лица, которыя составляли какъ бы поле, гдѣ по уцѣлѣвшимъ отпечаткамъ можно бы было судить о вѣрности рисунка исчезнувшаго тѣла.
