мися стволами опустились, и обидная неудача сразу подкосила остатокъ силъ, возбуждавшихся недавнею надеждой. Всѣмъ моимъ существомъ я почувствовалъ, что въ эту пору дня надо было бы уже быть дома и отдыхать отъ тяжелой ходьбы по болоту, въ которомъ съ каждымъ шагомъ нога глубоко уходитъ въ мягкій мохъ. А тутъ приходится верстъ пять такимъ болотомъ возвращаться къ лошади, таща ружье, которое тутъ только показалось чрезвычайно тяжелымъ. Солнце пекло невыносимо при совершенномъ безвѣтріи. Вдругъ во всеобщемъ молчаніи загрохотала близкая, оглушительная и непрерывная канонада. Не могло быть сомнѣнія, что канонада эта производится громадными крѣпостными или морскими орудіями. Ясно, что англичане бомбардируютъ Ревель, а быть можетъ прикрываютъ морскою артиллеріей свой десантъ. Въ послѣднемъ случаѣ, очевидно, завязалось генеральное сраженіе, на которое въ числѣ прочихъ понесся и нашъ шестой эскадронъ, въ то время какъ я одинъ, изнемогающій отъ усталости, часа полтора еще буду тащиться по болоту. Хорошъ слуга отечества! Чѣмъ это все для меня разыграется? Отчаяніе придало мнѣ новыя силы, и я гораздо скорѣе, чѣмъ можно было предполагать, дошелъ до ожидавшаго меня кучера Ивана. Когда мы быстро докатили до дому, канонада прекратилась, и эскадронъ не трогался съ мѣста, а къ вечеру мы узнали, что соединенный флотъ праздновалъ день рожденія Непира. Нечего было удивляться, что пальба казалась столь близкою, если припомнить, что на берегу Балтійскаго Порта мы совершенно ясно слышали громъ бомбардированія Бомарзунда.
Не находя въ моемъ воспоминаніи ничего замѣчательнаго о дальнѣйшемъ нашемъ пребываніи на уединенной мызѣ, возвращаюсь съ моимъ разсказомъ прямо въ знакомыя окрестности Дерпта на мызу Аякаръ къ Энгардтамъ, куда позднею осенью мы были переведены снова.
На этотъ разъ не упомню, почему именно я попалъ ночевать во флигель гостепріимныхъ Берговъ, вмѣстѣ съ кучеромъ моимъ Иваномъ, бывшимъ при мнѣ въ качествѣ прислуги. Когда, вставши поутру и напившись кофею, я отворилъ дверь въ предшествующую комнату, то нашелъ Ивана
