я наотрѣзъ отказался отъ продажи лошади и усердно занялся ея выѣздкою, тѣмъ болѣе, что у моего лихаго подъездка оказалось отъ расхожаго сѣдла на хребтѣ затвердѣніе, признанное ветеринаромъ неизлѣчимымъ, и я, скрѣпя сердце, повернулъ подъѣздка на пристяжку. Тѣмъ не менѣе я продалъ его артиллеристу, который вылѣчилъ его и взялъ на немъ скаковой призъ въ Царскомъ Селѣ.
Единовременно съ присылкою Глазунчика, я получилъ письмо отъ зятя моего А. Н. Ш—а, въ которомъ онъ просилъ моего разрѣшенія оставить у себя приходившіяся мнѣ по разсчетамъ съ братьевъ четыре тысячи рублей. „Зная, что деньги могутъ тебѣ понадобиться на службѣ внезапно, писалъ онъ, я обязуюсь уплатить ихъ по первому твоему требованію и буду за нихъ платить по десяти процентовъ“. Я отвѣчалъ, что онъ можетъ ихъ оставить у себя подъ вексель на законныхъ процентахъ.
Стоянка этимъ лѣтомъ не представляла никакого развлеченія, и однажды отъ нечего дѣлать мы съ Василіемъ Павловичемъ рѣшились проѣхать къ полковнику С—ву, стоявшему въ прекрасномъ флигелѣ, на мызѣ какой-то молодой вдовы-графини. Полковникъ былъ человѣкъ лѣтъ сорока пяти, недурной собою брюнетъ съ вьющимися волосами, которыхъ блестящимъ завиткамъ онъ, какъ оказалось, помогалъ искусствомъ. Самого его мы не застали дома, но застали квартировавшаго въ томъ же флигелѣ красиваго корнета, блондина Халеева. Не безъ комизма разсказывалъ Халеевъ о неудовольствіи полковника на него только потому, что онъ любезно раскланивался съ графиней при встрѣчѣ съ нею въ саду. Между прочимъ онъ въ лицахъ передалъ свой разговоръ съ полковникомъ, совершенно очарованнымъ не только стоянкой, но и всѣмъ краемъ.
— Я никакъ не ожидалъ, Александръ Васильевичъ, чтобы вы такъ скоро забыли Россію, говорилъ Халеевъ, воспроизводя свой разговоръ съ полковникомъ.
— Ужь это не о прелестяхъ ли Новгородской губерніи заставляете вы меня вздыхать? отвѣчаетъ полковникъ.
— Я никакъ не предполагалъ, Александръ Васильевичъ, что вы до такой степени космополитъ.
