было, обладанія тѣмъ, что стоило намъ въ протекшей жизни столькихъ трудовъ, такъ что предназначенное мнѣ въ настоящее время переселеніе туда будетъ совершено мною съ доброй надеждой, какъ и каждымъ другимъ, кто можетъ думать, что онъ приготовилъ уже къ этому очищеніемъ свою мысль.
— Безъ сомнѣнія, сказалъ Симмій.
— А очищеніе, какъ мы говорили еще прежде въ нашихъ бесѣдахъ, не состоитъ ли именно въ томъ, чтобы уединять душу какъ можно болѣе отъ тѣла и пріучать ее, ограждаясь отъ тѣла со всѣхъ сторонъ, собираться и сосредоточиваться въ самой себѣ и жить, насколько это для нея возможно въ жизни настоящей какъ и потомъ, только въ себѣ одной, отрѣшившись отъ тѣла, какъ будто отъ оковъ?
— Совершенно такъ.
— А не это ли называютъ смертью — отрѣшеніе и освобожденіе души отъ тѣла?
— Совершенно такъ, отвѣтилъ тотъ.
— Но отрѣшать душу отъ тѣла, какъ мы говоримъ, желаютъ постоянно, болѣе всего и одни изъ всѣхъ людей, — истинные философы, и занятіе ихъ состоитъ въ этомъ самомъ, - въ отрѣшеніи и обособленіи души отъ тѣла. Не такъ ли?
— Очевидно.
— Итакъ, не было ли бы смѣшно, какъ я сказалъ въ началѣ, если бы человѣкъ, который всю жизнь упражнялся въ томъ, чтобы жить жизнью какъ можно болѣе близкой въ состоянію смерти, сталъ бы негодовать при наступленіи смерти. Не смѣшно ли бы это было?
Федонъ.
было, обладания тем, что стоило нам в протекшей жизни стольких трудов, так что предназначенное мне в настоящее время переселение туда будет совершено мною с доброй надеждой, как и каждым другим, кто может думать, что он приготовил уже к этому очищением свою мысль.
— Без сомнения, сказал Симмий.
— А очищение, как мы говорили еще прежде в наших беседах, не состоит ли именно в том, чтобы уединять душу как можно более от тела и приучать ее, ограждаясь от тела со всех сторон, собираться и сосредоточиваться в самой себе и жить, насколько это для неё возможно в жизни настоящей как и потом, только в себе одной, отрешившись от тела, как будто от оков?
— Совершенно так.
— А не это ли называют смертью — отрешение и освобождение души от тела?
— Совершенно так, ответил тот.
— Но отрешать душу от тела, как мы говорим, желают постоянно, более всего и одни из всех людей, — истинные философы, и занятие их состоит в этом самом, - в отрешении и обособлении души от тела. Не так ли?
— Очевидно.
— Итак, не было ли бы смешно, как я сказал в начале, если бы человек, который всю жизнь упражнялся в том, чтобы жить жизнью как можно более близкой в состоянию смерти, стал бы негодовать при наступлении смерти. Не смешно ли бы это было?
Федон.
