православные нашие хрестьянские вѣры; и отовратил бы Господь Богъ от нас ото всѣхъ православных хрестьянъ меч ярости Своея, и государство бы устроил мирно и немятежно и ото враг непоколебимо на веки, и покорил бы под нозѣ наша вся враги востающая на ны; 5.а святая б наша и непорочная истинная хрестьянская вѣра сияла на вселенней, якоже под небесем пресвѣтлое солнце, а крестьянство б было в тишинѣ і в покое. А вы б, бояре, и околничие, и чашники, и столники, і дворяне, и приказные люді, и дворяне ж и дети боярские, и головы стрелетцкие, и атаманы, и казаки, и стрелцы і все христолюбивое 10.воинство, и гости и торговые люди, и всѣ православные хрестьяне всего великого Росийскаго царствія, по своему общему совѣту, единородному сыну нашему, а своему Богомъ избранному государю, Михайлу Ѳедоровичю служили и прямили во всемъ безо всякого позыбанья; и к вором ни х каким не приставали, і воровства никакого 15.не заводили, и из ыных государствъ на Московское[1] государство иных государеі, и Маринки съ сыномъ, не обирали, и имъ ни в чем не доброхотали, і с ними ни о чемъ не ссылалися, по своему волному крестному целованью, чтоб і достал наша істинная православная крестьянская вѣра от иновѣрцов в попраниі, а Московское 20.государство в конечном разорениі не было.
„Великиі же государь нашъ царь і великиі княз Михайло Федорович всеа Русиі, сия от матери своея слышав, из глубины сердца воздохнув, с слезным рыданием глаголаше: сия ли угодна Твоему человѣколюбию, Владыко, и тебѣ, моей великой государыне, иже такое 25.великое бремя на меня возложила еси, неудоб мною носиму быті, и на толикиі превысочайшиі царскиі престолъ предаеши меня, о нем же мысли моей не было и на разум мой не взыде? Всевидящее и сердца человѣческая зритель Богъ свидѣтель на мя, да и ты, моя великая государыня, что в мысли моеі о том нѣтъ и на разум мой не взыде. 30.Яз всегда при тебѣ хощу быті, і святое и пресвѣтлое равноангилское житие[2] твое зрѣти.—Великая же[3] старица иноко[4] Марѳа Івановна, во мноземъ душевномъ умилениі и тихости, сына своего, великого государя нашего царя і великого князя Михайла Ѳедоровича всеа Русиі, со утешениемъ увещеваше, глаголя: еже противу всемогущего 35.Бога воли кто может стояти, или не повинуяся вопреки глаголати? Всемощенъ бо есть і всесиленъ; творитъ бо, елико хощет. И ты б, единородный возлюбленныі сынъ моі, свѣте очию моею, безо всякого пре-
православные нашие хрестьянские веры; и отовратил бы Господь Бог от нас ото всех православных хрестьян меч ярости Своея, и государство бы устроил мирно и немятежно и ото враг непоколебимо на веки, и покорил бы под нозе наша вся враги востающая на ны; 5.а святая б наша и непорочная истинная хрестьянская вера сияла на вселенней, якоже под небесем пресветлое солнце, а крестьянство б было в тишине и в покое. А вы б, бояре, и околничие, и чашники, и столники, и дворяне, и приказные люди, и дворяне ж и дети боярские, и головы стрелетцкие, и атаманы, и казаки, и стрелцы и всё христолюбивое 10.воинство, и гости и торговые люди, и все православные хрестьяне всего великого Росийскаго царствия, по своему общему совету, единородному сыну нашему, а своему Богом избранному государю, Михайлу Федоровичю служили и прямили во всем безо всякого позыбанья; и к вором ни х каким не приставали, и воровства никакого 15.не заводили, и из ыных государств на Московское[1] государство иных государей, и Маринки с сыном, не обирали, и им ни в чем не доброхотали, и с ними ни о чем не ссылалися, по своему волному крестному целованью, чтоб и достал наша истинная православная крестьянская вера от иноверцов в попрании, а Московское 20.государство в конечном разорении не было.
«Великий же государь наш царь и великий княз Михайло Федорович всеа Русии, сия от матери своея слышав, из глубины сердца воздохнув, с слезным рыданием глаголаше: сия ли угодна Твоему человеколюбию, Владыко, и тебе, моей великой государыне, иже такое 25.великое бремя на меня возложила еси, неудоб мною носиму быти, и на толикий превысочайший царский престол предаеши меня, о нем же мысли моей не было и на разум мой не взыде? Всевидящее и сердца человеческая зритель Бог свидетель на мя, да и ты, моя великая государыня, что в мысли моей о том нет и на разум мой не взыде. 30.Яз всегда при тебе хощу быти, и святое и пресветлое равноангилское житие[2] твое зрети. — Великая же[3] старица иноко[4] Марфа Ивановна, во мнозем душевном умилении и тихости, сына своего, великого государя нашего царя и великого князя Михайла Федоровича всеа Русии, со утешением увещеваше, глаголя: еже противу всемогущего 35.Бога воли кто может стояти, или не повинуяся вопреки глаголати? Всемощен бо есть и всесилен; творит бо, елико хощет. И ты б, единородный возлюбленный сын мой, свете очию моею, безо всякого пре-
