зывали объ ихъ нашествіяхъ. Но, что весьма замѣчательно, эта борьба Москвы съ Литвою изображается въ нашихъ лѣтописяхъ совсѣмъ не тѣми красками, какими описываются нашествія иноплеменныхъ народовъ: современные историки не скрываютъ, что Литовскіе Князья находили нерѣдко въ восточной Руси многихъ доброжелателей, что Новгородъ, Тверь, Рязань неоднократно склонялись на ихъ сторону, и если иногда у лѣтописцевъ вырываются укоризны этимъ опаснымъ соперникамъ Москвы, то не надобно забывать, что въ томъ же духѣ они разсказывали и о браняхъ удѣльныхъ, когда Русь была подвластна одному дому Владиміра св. Стоитъ вспомнить, какъ отзываются Новгородскіе лѣтописцы о Суздальцахъ, Черниговцахъ, или Волынскіе о Кіевлянахъ. Однимъ словомъ, наши лѣтописцы имѣли темныя, неопредѣлительныя понятія о Литовскомъ княжествѣ; но изъ ихъ
зывали об их нашествиях. Но, что весьма замечательно, эта борьба Москвы с Литвою изображается в наших летописях совсем не теми красками, какими описываются нашествия иноплеменных народов: современные историки не скрывают, что Литовские Князья находили нередко в восточной Руси многих доброжелателей, что Новгород, Тверь, Рязань неоднократно склонялись на их сторону, и если иногда у летописцев вырываются укоризны этим опасным соперникам Москвы, то не надобно забывать, что в том же духе они рассказывали и о бранях удельных, когда Русь была подвластна одному дому Владимира св. Стоит вспомнить, как отзываются Новгородские летописцы о Суздальцах, Черниговцах, или Волынские о Киевлянах. Одним словом, наши летописцы имели тёмные, неопределительные понятия о Литовском княжестве; но из их
