Мнѣ, малолѣтку, то́ и по сердцу; вожусь съ хлопцами, а не то—взберусь на заборъ, да и сижу на немъ, словно пѣтухъ.
Мне, малолетку, то́ и по сердцу; вожусь с хлопцами, а не то — взберусь на забор, да и сижу на нём, словно петух.
Вотъ однажды выбрались мы изъ дому ранней весной въ дорогу и на третій день къ вечеру пристали въ Кумыцахъ. Было тепло, и вишни сильно цвѣли.
Не доѣхавши до теткиной хаты, Грицько́ остановилъ воловъ, и сказалъ мнѣ: »Постой тутъ, Ивась, не отходи, братъ, отъ воловъ; я сейчасъ вернусь.«
»А ты куда?«
»Да надо къ знакомому человѣку зайти. Возовъ не бросай.«
И пошелъ онъ; а я потихоньку за нимъ: къ какимъ это онъ знакомымъ ходитъ?
Перешли мы, улицу; подкрались подъ новую хату. Грицько свиснулъ, переждалъ не много, свиснулъ въ другой разъ, въ третій…. Всё ничего не слыхать. А меня, такъ даже подъ пятки жжетъ: что-то будетъ? Обошелъ Грицько́ вокругъ сада, а тамъ какъ разъ подъ старой вишней, что, кажись, сильнѣе всѣхъ цвѣла, стояла дѣвушка, хороша изъ себя, что твоя звѣздочка ясная, коса ру-
Вот однажды выбрались мы из дому ранней весной в дорогу и на третий день к вечеру пристали в Кумыцах. Было тепло, и вишни сильно цвели.
Не доехавши до теткиной хаты, Грицько́ остановил волов, и сказал мне: «Постой тут, Ивась, не отходи, брат, от волов; я сейчас вернусь.»
«А ты куда?»
«Да надо к знакомому человеку зайти. Возов не бросай.»
И пошел он; а я потихоньку за ним: к каким это он знакомым ходит?
Перешли мы, улицу; подкрались под новую хату. Грицько свиснул, переждал не много, свиснул в другой раз, в третий…. Всё ничего не слыхать. А меня, так даже под пятки жжет: что-то будет? Обошел Грицько́ вокруг сада, а там как раз под старой вишней, что, кажись, сильнее всех цвела, стояла девушка, хороша из себя, что твоя звездочка ясная, коса ру-
