ры дочка перевѣнчалась съ Иваномъ Золотаренкомъ.«
»Съ Золотаренкомъ? Да какой же это Золотаренко?«
»Крѣпакъ, пане Петро! подданный Сухомлинскаго пана.«
Запечалился старый Шостозубъ, крѣпко запечалился, и не проронилъ слова; другіе такъ и вскрикнули съ досады.
Тутъ поравнялись съ ними молодые. Надо было привѣтствовать ихъ, какъ Богъ повелѣлъ,—это первое дѣло. Молодые поклонились, на свадьбу просятъ.
Петро поднялъ высокую шапку: »Богъ помочь вамъ! Благослови васъ, Господь, долею, счастьемъ и здоровьемъ!«
Молодые благодарятъ…. »Милости просимъ, добро́дію, къ намъ на свадьбу.«
»Нѣтъ, молодая княгиня! не пойду я къ тебѣ на свадьбу: не пристало мнѣ, старику, по свадьбамъ гулять. Спасибо за честь да за ласку!«
А Гонта Андрій, человѣкъ кроткій, тихій, и говоритъ молодому: »Ой Иване, Иване Золотаренко! что́ это ты, мой другъ, надѣлалъ? Или у тебя умъ дѣвичій, что ты только о настоящемъ часѣ думалъ, а не размыслилъ о томъ, что́ будетъ послѣ,—да
ры дочка перевенчалась с Иваном Золотаренком.»
«С Золотаренком? Да какой же это Золотаренко?»
«Крепак, пане Петро! подданный Сухомлинского пана.»
Запечалился старый Шостозуб, крепко запечалился, и не проронил слова; другие так и вскрикнули с досады.
Тут поравнялись с ними молодые. Надо было приветствовать их, как Бог повелел, — это первое дело. Молодые поклонились, на свадьбу просят.
Петро поднял высокую шапку: «Бог помочь вам! Благослови вас, Господь, долею, счастьем и здоровьем!»
Молодые благодарят…. «Милости просим, добро́дию, к нам на свадьбу.»
«Нет, молодая княгиня! не пойду я к тебе на свадьбу: не пристало мне, старику, по свадьбам гулять. Спасибо за честь да за ласку!»
А Гонта Андрий, человек кроткий, тихий, и говорит молодому: «Ой Иване, Иване Золотаренко! что́ это ты, мой друг, наделал? Или у тебя ум девичий, что ты только о настоящем часе думал, а не размыслил о том, что́ будет после, — да
