берегами; кудрявыя вербы въ водѣ свои вѣтки купаютъ; цвѣтетъ-процвѣтаетъ макъ въ огородѣ; высокая конопля зеленѣетъ; кой-гдѣ около бѣлой хатки краснѣетъ вишенье; высокой кустъ калины кровлю подпираетъ, да всю бѣлую стѣну закрываетъ; и сама хата въ саду цвѣтущемъ, какъ въ вѣнкѣ стоитъ. И зелено, и красно, и бѣло, и сине, и ало около той хатки…. Тихо и тепло, и вездѣ насквозь багряно—и на небѣ и на взгорьяхъ и на водѣ…. Господи!
»Сей свѣтъ, что маковъ цвѣтъ; какъ на томъ свѣтѣ-то будетъ?« говоритъ старуха, покачивая головою.
»Боже мой, Боже!« промолвитъ за ней матушка въ полголоса.
А батюшка подниметъ къ небу незрячіе глаза, да и скажетъ: »Слава Господу Богу!«
берегами; кудрявые вербы в воде свои ветки купают; цветет-процветает мак в огороде; высокая конопля зеленеет; кой-где около белой хатки краснеет вишенье; высокой куст калины кровлю подпирает, да всю белую стену закрывает; и сама хата в саду цветущем, как в венке стоит. И зелено, и красно, и бело, и сине, и ало около той хатки…. Тихо и тепло, и везде насквозь багряно — и на небе и на взгорьях и на воде…. Господи!
«Сей свет, что маков цвет; как на том свете-то будет?» говорит старуха, покачивая головою.
«Боже мой, Боже!» промолвит за ней матушка вполголоса.
А батюшка поднимет к небу незрячие глаза, да и скажет: «Слава Господу Богу!»
Вотъ однажды, утромъ рано, иду я за водою; вдругъ навстрѣчу мнѣ человѣкъ. Глянула я—анъ это Трохимъ Рыбецъ, изъ нашего села. Я чуть коромысло не сронила, и слова не могу вымолвить,—такъ обрадовалась! А онъ говоритъ мнѣ:
»Такъ вы и въ правду тутъ? Мы слышали, да
Вот однажды, утром рано, иду я за водою; вдруг навстречу мне человек. Глянула я — ан это Трохим Рыбец, из нашего села. Я чуть коромысло не сронила, и слова не могу вымолвить, — так обрадовалась! А он говорит мне:
«Так вы и вправду тут? Мы слышали, да
