»Господь съ тобою, моё дитятко!« крикнулъ онъ и схватилъ ее за холодную руку.
Она глянула ему въ глаза, отняла руку и пошла, ни словечка не промолвила.
«Господь с тобою, моё дитятко!» крикнул он и схватил ее за холодную руку.
Она глянула ему в глаза, отняла руку и пошла, ни словечка не промолвила.
Повелъ Максимъ козака въ свѣтлицу, угостилъ, проводилъ, да и опять къ дочкѣ.
Она сидитъ въ саду, вьетъ вѣнокъ изъ алаго да изъ бѣлаго маку, зеленымъ барвинкомъ его перевиваетъ. А солнышко только что всходитъ изъ-за днѣпровой кручи.
»Дитя мое, Катря!« говоритъ старикъ, садясь подлѣ нея. »Послалъ тебѣ Господь великую печаль на сердце! А ты подними головку, дочка, да взглянь на своего отца старика.«
Она подняла голову и глянула на него.
»Охъ, дочка ты моя! какъ же ты состарилась!«
»Нѣтъ, та́то, я еще молоденькая!«
Вздохнула она да снова за вѣнокъ.
Ужъ какъ же онъ ее уговаривалъ, утѣшалъ! А она, знай, вьетъ свой вѣнокъ и словечка ему не вымолвитъ.
Пошелъ старый, кликнулъ свою меньшую дочку.
Повел Максим козака в светлицу, угостил, проводил, да и опять к дочке.
Она сидит в саду, вьет венок из алаго да из белого маку, зеленым барвинком его перевивает. А солнышко только что всходит из-за днепровой кручи.
«Дитя мое, Катря!» говорит старик, садясь подле неё. «Послал тебе Господь великую печаль на сердце! А ты подними головку, дочка, да взглянь на своего отца старика.»
Она подняла голову и глянула на него.
«Ох, дочка ты моя! как же ты состарилась!»
«Нет, та́то, я еще молоденькая!»
Вздохнула она да снова за венок.
Уж как же он ее уговаривал, утешал! А она, знай, вьет свой венок и словечка ему не вымолвит.
Пошел старый, кликнул свою меньшую дочку.
