ла Галя. »Не хочу! Какъ аукнется, такъ и откликнется.«
ла Галя. «Не хочу! Как аукнется, так и откликнется.»
Вотъ, однажды ночью, не спится моей матери; слышитъ она—у сосѣдей кто-то шепчется. Отворила она окошечко, да и прислушивается.
»Галя, сердце мое«, говоритъ Василь, »отчего у тебя опять глаза заплаканы?«
»Не оставляй меня одну, Василь: я и не придумаю, какъ безъ тебя день пережить; тяжело мнѣ, тошно!«
»Что́ съ тобой, моя рыбочка? Неужто опять мать? Я, какъ уѣзжалъ, просилъ, чтобъ она тебя не огорчала.«
»Она со мной словечка не проговорила, Василь; цѣлый Божій денечекъ и въ глаза не взглянула. Скучно, грустно было въ хатѣ!«
»Что́ это Орлиха дѣлаетъ?« говоритъ на другой день моя матушка. »А, кажется, разсудительная женщина!«
Вот, однажды ночью, не спится моей матери; слышит она — у соседей кто-то шепчется. Отворила она окошечко, да и прислушивается.
«Галя, сердце мое», говорит Василь, «отчего у тебя опять глаза заплаканы?»
«Не оставляй меня одну, Василь: я и не придумаю, как без тебя день пережить; тяжело мне, тошно!»
«Что́ с тобой, моя рыбочка? Неужто опять мать? Я, как уезжал, просил, чтоб она тебя не огорчала.»
«Она со мной словечка не проговорила, Василь; целый Божий денечек и в глаза не взглянула. Скучно, грустно было в хате!»
«Что́ это Орлиха делает?» говорит на другой день моя матушка. «А, кажется, рассудительная женщина!»
Настали жнитва, созрѣла Васильева пшеница, такая славная,—колосъ въ колосъ!
Настали жнитва, созрела Васильева пшеница, такая славная, — колос в колос!
