Орлиха тутъ какъ тутъ, прислушивается да вглядывается.
»Не бери«, говоритъ, »сынъ мой, богатую: мы и сами не богаты; а ищи себѣ жену послушную да смирную.«
»Хорошо, матушка«, говоритъ, »вы сыщите мнѣ жену, какую нужно,—я и женюсь.«
Пока мать искала, онъ самъ себѣ невѣсту нашелъ. Съѣздилъ на ярмарку въ Вишенькахъ, да и повадился каждый вечеръ туда ходить. Мать смекнула дѣло прежде всѣхъ и дозналась: ходитъ Василь къ Ганнѣ Короливнѣ.
»Сынъ мой, сынъ«, говоритъ она ему, »не бери ты этой богачки: будетъ она больно чваниться. Это вѣдь отцовская дочка, привередливая, гордая; откажись отъ нея.«
А Василь ей до самой земли кланяется, согласія проситъ.
Нечего дѣлать, послали сватовъ, справили сватьбу, привезли молодую къ свекрови.
А что́ приданаго за ней было, Боже мой! На девяти возахъ везли, и въ каждомъ возѣ шли четыре вола сивыхъ. Запаски шелковыя, пояса, какъ жаръ, кожухи шелкомъ вышиты, а сама молодая въ золотомъ очипкѣ. Намитка на ней тонкая да легкая, какъ дымъ; красные коралы висятъ до самого
Орлиха тут как тут, прислушивается да вглядывается.
«Не бери», говорит, «сын мой, богатую: мы и сами не богаты; а ищи себе жену послушную да смирную.»
«Хорошо, матушка», говорит, «вы сыщите мне жену, какую нужно, — я и женюсь.»
Пока мать искала, он сам себе невесту нашел. Съездил на ярмарку в Вишеньках, да и повадился каждый вечер туда ходить. Мать смекнула дело прежде всех и дозналась: ходит Василь к Ганне Короливне.
«Сын мой, сын», говорит она ему, «не бери ты этой богачки: будет она больно чваниться. Это ведь отцовская дочка, привередливая, гордая; откажись от неё.»
А Василь ей до самой земли кланяется, согласия просит.
Нечего делать, послали сватов, справили сватьбу, привезли молодую к свекрови.
А что́ приданого за ней было, Боже мой! На девяти возах везли, и в каждом возе шли четыре вола сивых. Запаски шелковые, пояса, как жар, кожухи шелком вышиты, а сама молодая в золотом очипке. Намитка на ней тонкая да легкая, как дым; красные коралы висят до самого
