низкую корзину, покрытую красной матеріей, и поставилъ ее посрединѣ арены. Вынувъ забавную тростниковую дудочку, фокусникъ сталъ въ нее дуть. Спустя минуту покрывало корзины заколебалось и изъ-подъ него показались двѣ золотисто-зеленыя змѣйки. Поднявъ высоко головки, онѣ въ тактъ музыки стали колебаться. Но высунутое жало змѣй не радовало дѣтей. Дѣти были очень довольны, когда фокусникъ заставилъ вырасти изъ песку небольшое апельсинное дерево. На глазахъ дѣтей деревцо расцвѣло и на немъ появились красивые бѣлые цвѣты, которые тотчасъ же превратились въ настоящіе плоды. Въ заключеніе фокусникъ попросилъ у одной маленькой маркизы голубой вѣеръ и сейчасъ же превратилъ его въ голубую птицу. Когда же эта птица съ пѣніемъ полетѣла по театру, восторгу дѣтей не было конца.
Послѣ фокусника на аренѣ появились мальчики, одѣтые въ придворные костюмы изъ бѣлаго бархата; на нихъ были трехугольныя шляпы, отдѣланныя серебромъ, съ громадными страусовыми перьями. Мальчики выстроились въ рядъ и начали исполнять танецъ „менуэтъ“. Этотъ танецъ представлялъ красивое зрѣлище, въ особенности когда мальчики всѣ въ разъ, какъ бы по мановенію, простирали руки впередъ и граціозно кланялись.
Когда мальчики кончили танцовать, на арену вышли красивые цыгане. Усѣвшись съ скрещенными ногами въ кружокъ, они стали мягко наигрывать на своихъ цитрахъ[1] тихую, мечтательную пѣсню. Прошло нѣсколько минутъ. Цыгане такъ тихо наигрывали, что пальцы ихъ едва касались струнъ, головы же ихъ склонялись все ниже и ниже, какъ будто цыгане засыпали. Вдругъ съ пронзительнымъ крикомъ они вскочили на ноги и лихо закружились по аренѣ, ударяя въ бубны и напѣвая какую-то дикую восторженную пѣсню. Затѣмъ они бросились всѣ сразу на землю и замерли почти безъ движенія. Только тихая игра ихъ струнъ нарушала тишину. Такъ цыгане продѣлывали нѣсколько разъ. Потомъ они удалились, но черезъ нѣсколько секундъ снова вернулись, ведя на цѣпи косматаго медвѣдя и держа на плечахъ нѣсколько маленькихъ обезьянокъ. Медвѣдь сталъ на заднія лапы, сдѣлалъ поклонъ, затѣмъ опустился на переднія лапы и важно сталъ на голову. Между тѣмъ обезьянки продѣлывали разныя забавныя штуки: размахивали саблями, стрѣляли изъ ружей и маршировали какъ солдаты. Все это очень понравилось дѣтямъ, и они восторженно рукоплескали. Но ничто такъ не забавляло дѣтей и Принцессу, какъ танцы маленькаго Карлика. Онъ вышелъ на арену, переваливаясь на своихъ кривыхъ ножкахъ и потряхивая своей громадной уродливой головой. Дѣти и Принцесса разразились дружнымъ смѣхомъ. Правда, раньше имъ приходилось видѣть маленькихъ уродовъ, но такого чудовища, какъ этотъ Карликъ, никто еще не видалъ. Во дворецъ онъ попалъ случайно. Отецъ же его, угольщикъ, былъ очень радъ отдѣлаться отъ такого уродливаго и безполезнаго ребенка. Карликъ не зналъ о своемъ уродствѣ и былъ очень счастливъ и веселъ. Если дѣти смѣялись, то и Карликъ смѣялся такъ же безпечно и радостно, какъ и они.
Онъ не думалъ, что дѣтей веселитъ его уродство, и послѣ каждаго танца отвѣшивалъ имъ поклоны. Больше всего онъ кланялся въ сторону Принцессы, которая очень понравилась ему. Казалось, что онъ и танцовалъ лишь для нея одной. По окончаніи представленія Принцесса вынула изъ своихъ волосъ прекрасную бѣлую розу и ради шутки бросила ее съ улыбкой Карлику на арену. Карликъ прижалъ цвѣтокъ къ своимъ губамъ и съ улыбкой отъ уха до уха приложилъ руку къ сердцу и опустился передъ Принцессой на одно ко-
низкую корзину, покрытую красной материей, и поставил её посредине арены. Вынув забавную тростниковую дудочку, фокусник стал в неё дуть. Спустя минуту покрывало корзины заколебалось и из-под него показались две золотисто-зелёные змейки. Подняв высоко головки, они в такт музыки стали колебаться. Но высунутое жало змей не радовало детей. Дети были очень довольны, когда фокусник заставил вырасти из песка небольшое апельсинное дерево. На глазах детей деревцо расцвело и на нём появились красивые белые цветы, которые тотчас же превратились в настоящие плоды. В заключение фокусник попросил у одной маленькой маркизы голубой веер и сейчас же превратил его в голубую птицу. Когда же эта птица с пением полетела по театру, восторгу детей не было конца.
После фокусника на арене появились мальчики, одетые в придворные костюмы из белого бархата; на них были треугольные шляпы, отделанные серебром, с громадными страусовыми перьями. Мальчики выстроились в ряд и начали исполнять танец «менуэт». Этот танец представлял красивое зрелище, в особенности когда мальчики все в раз, как бы по мановению, простирали руки вперёд и грациозно кланялись.
Когда мальчики кончили танцевать, на арену вышли красивые цыгане. Усевшись с скре́щенными ногами в кружок, они стали мягко наигрывать на своих цитрах[1] тихую, мечтательную песню. Прошло несколько минут. Цыгане так тихо наигрывали, что пальцы их едва касались струн, головы же их склонялись всё ниже и ниже, как будто цыгане засыпали. Вдруг с пронзительным криком они вскочили на ноги и лихо закружились по арене, ударяя в бубны и напевая какую-то дикую восторженную песню. Затем они бросились все сразу на землю и замерли почти без движения. Только тихая игра их струн нарушала тишину. Так цыгане проделывали несколько раз. Потом они удалились, но через несколько секунд снова вернулись, ведя на цепи косматого медведя и держа на плечах несколько маленьких обезьянок. Медведь стал на задние лапы, сделал поклон, затем опустился на передние лапы и важно стал на голову. Между тем обезьянки проделывали разные забавные штуки: размахивали саблями, стреляли из ружей и маршировали как солдаты. Всё это очень понравилось детям, и они восторженно рукоплескали. Но ничто так не забавляло детей и Принцессу, как танцы маленького Карлика. Он вышел на арену, переваливаясь на своих кривых ножках и потряхивая своей громадной уродливой головой. Дети и Принцесса разразились дружным смехом. Правда, раньше им приходилось видеть маленьких уродов, но такого чудовища, как этот Карлик, никто ещё не видал. Во дворец он попал случайно. Отец же его, угольщик, был очень рад отделаться от такого уродливого и бесполезного ребёнка. Карлик не знал о своём уродстве и был очень счастлив и весел. Если дети смеялись, то и Карлик смеялся так же беспечно и радостно, как и они.
Он не думал, что детей веселит его уродство, и после каждого танца отвешивал им поклоны. Больше всего он кланялся в сторону Принцессы, которая очень понравилась ему. Казалось, что он и танцевал лишь для неё одной. По окончании представления Принцесса вынула из своих волос прекрасную белую розу и ради шутки бросила её с улыбкой Карлику на арену. Карлик прижал цветок к своим губам и с улыбкой от уха до уха приложил руку к сердцу и опустился перед Принцессой на одно ко-
